Рубежи свободы

Савин Владислав

— А разве красиво выглядеть и одеваться, это плохо? Что прежде лишь богатым доступно и дозволено — теперь будет, всем!

Вот так знать и рождалась. Как тебя Лев Гумилев назвал, когда мы с ним в Ленинграде снова пересеклись — "пример дворянки, по праву меча". А в каком-нибудь дцатом поколении, будет уже и "голубая кровь", и крепостные.

— Аня, а не ты ли тогда у Ахматовой утверждала, что весь советский народ и есть в перспективе его элита? И слова Ленина приводила в доказательство?

Так вот друг друга и подкалываем, без всяких обид. Приятно себя хоть на время вне службы почувствовать! Пройтись беззаботно по бульвару, красивой и нарядной, под ручку со своим, единственным и любимым человеком. Не думая о работе совсем — и беседуя о разных пустяках. Тем более, что после нашего возвращения с севера (в марте) никаких значимых дел, отрывающих от учебы в Академии, не было. Разве что в театре одном — в январе еще было постановление, чтобы не менее пятидесяти процентов от репертуара составляла современная тема, хватит на классиках выезжать, нашим советским людям хочется самих себя на сцене увидеть! Ну а драматурги, писатели, не успевают — и попадает иногда в репертуар такое, что может подорвать у наших людей авторитет Советской Власти (прочтя книгу про "психологическую войну", а еще больше, слушая в Академии товарища Елизарова, тоже "гостя из будущего", я на такие выверты очень серьезно смотрю!). Театр называть не буду (хороший все же был, нашим советским людям нравился). А лицо Режиссера помню хорошо — как он стоял передо мной, пока еще даже возмущенный и весь такой вальяжный. Всем своим видом показывая — "год сейчас не тридцать седьмой, плюрализм очень даже дозволен, и что эти партийные себе позволяют, высоким искусством командовать".

— Про Великий Октябрь, это похвально — говорю я — но такая тема и ответственность накладывает. Чтоб не вышло издевательства над нашей великой историей, по поводу которого люди будут смеяться и отношение свое переносить, хоть в малой части, с вашего опуса, на само наше святое. Ладно, что у вас в декорациях бронепоезд "Аврора", но отчего-то с тремя трубами из вагонов торчащими. И революционные рабочие на штурм Зимнего бегут с автоматами ППШ. Но а это что такое:

Сквозь снег по льду на паровозе Он всю Финляндию прошел. За паровозом гнались волки Но от жандармов он ушел. Устали кони у жандармов И был спасен родной Ильич Он в Питер прибыл ровно в полночь И к Революции дал кличь [18]

18

Прим. авт. — из юмор. рассказа Чекмарева В.А., очень уважаемого мной автора Самиздата.

— Вы эту картину представили? Вот и я не могу. Так что же вы наших советских людей считаете недоумками, с интеллектом младшей группы детского сада?

Тут режиссер с торжеством (поставил на место надзирающую Партию!) заявляет, что это стихотворение вообще-то не он придумал, а есть грех, взял из попавшегося ему еще довоенного журнала. Где оно было опубликовано еще в 1938 году, автор П.Бородинский. Так что все вопросы — к этому товарищу. Бородинский, Бородинский, вот где-то точно слышала эту фамилию? Вспомнила — Валька рассказывал, в сорок пятом, освобождение Курил, разведотдел майора Инукаи! Четыре фамилии — Ивасенко, Бородинский, Гарцман, Ромштейн! Ивасенко тогда сами японцы казнили за дезертирство, Гарцман добежал до американцев, в пятидесятом в Шанхае писал поганые статейки под псевдонимом Майкл Горцмен, затем куда-то пропал, что стало с Ромштейном, не помню, но вот Бородинский тогда попался нам, и получил свой законный четвертной, с учетом сотрудничества со следствием и того, что значимого ущерба он нанести СССР не успел.

— А вы поинтересовались что с этим гражданином стало и где он сейчас? — спрашиваю я обвинительным тоном — нет, он не на фронте погиб. И не "безвинно арестован". А будучи завербованным японской разведкой, выполнял ее задания на советской территории, затем при угрозе разоблачения в Японию сбежал на борту их судна. Далее состоял при разведотделе одной из частей японской армии, служил новым хозяевам верой и правдой, был взят в плен советскими войсками в сорок пятом — и в настоящий момент отбывает наказание по приговору суда. Так как этот опус был им написан уже после вербовки японцами, то есть все основания считать сей стих не просто глупостью, а сознательной диверсией, попыткой подрыва авторитета Советской Власти. В чем гражданин Бородинский, будучи допрошенным, уже дал чистосердечно признательные показания.

Партия за свои слова отвечает! Уже сегодня уйдет депеша в Дальстрой, и найдут там этого гражданина, и снимут с него показания, как он, по приказу японской разведки, вредительски писал стихи, компрометирующие Советскую Власть и конкретно Владимира Ильича. И пусть только попробует не подтвердить! А вот для товарища режиссера это совсем другой разговор, теперь его деяние вполне можно под статью подвести. Вижу, что и режиссер это понял — бледнеет, потеет, и думает, он после нашей беседы домой поедет, или в другое совсем место?

Нет, мы не звери. Если бы этот деятель сознательно по нашему святому топтался, как некий Жванецкий там, "не отдадим завоеваний социализма — а что, кто-то хочет их у нас отнять?" — то поехал бы он у меня сейчас в гости к Бородинскому. Но поскольку товарищ доселе ни в чем подобном не замечен — то думаю, внушения ему достаточно. И не надо нас считать "сталинскими держимордами". Вот скажите, отчего из всех классиков, один лишь Гоголь (согласно воспоминаниям современников) был озабочен, какое моральное воздействие на общество его произведения окажут — а все прочие даже не задавались этим вопросом, архиважнейшим для писателя, художника, драматурга?

Ой, вот поклялась же — никаких дел, даже мысли о них долой! Исключительно отдых, с любимым человеком и детьми! Пароход большой, как городской квартал — а наша каюта-люкс, ну прямо апартаменты! Я на военных кораблях бывала, там палубы и переборки, это гладкая сталь — а тут внутри все резным деревом отделано, и бронзовые поручни с завитушками на трапах, на стенах канделябры, под ногами ковры. В салон войдешь, как в музее — картины на морскую тему, бронзовые барельефы, и музыка играет. Слышала я, что этот пароход, прежде называвшийся "Берлин", на трансатлантических рейсах ходил — наверное, в нашей каюте, какой-нибудь миллионер, Крупп или Рокфеллер ехал, ну а в салон выходили буржуины в цилиндрах и с моноклями, и томные дамы в шелках и мехах. А теперь тут наши советские люди отдыхают!

— Аня, ну сними ты эту шляпу! Так и будешь белой, как сметана. А загар для здоровья полезен, врачи говорят!

На корабле даже бассейн есть. И лежаки, шезлонги как на пляже. А я не загораю, боюсь, вдруг будет как в книге Носова, "с меня кожа от солнца слезла, а под ней новая оказалась" [19] . На свет дневной выхожу лишь в широкой летней шляпе (между прочим, Люся, с твоего весеннего показа мод), поля как зонтик размером, даже плечи прикрывают, и вид очень эффектный, вот только сдувает ее с легкостью, на берегу она у меня постоянно улетала, и здесь тоже, удачно, что не за борт! Обычно я (когда на службе) свой головной убор к прическе прикалываю, но моему Адмиралу приятно, когда у меня волосы просто распущены по плечам, и тогда булавку не во что воткнуть. Я за шляпу хватаюсь, а итальяночка смотрит и смеется, с такой же шляпой в руке. На палубе женщины все подолы держат, юбки вздувает как паруса — а мы с Лючией в свободных платьях-клеш без пояса и не смущаемся совершенно, у нас купальники надеты и совершенно не стыдно стройные фигуры показать, ведь на пляже никто не стесняется, а тут рядом совсем, загорает народ. А уж после того, как мы в прошлом году в кино снялись, "советскими мерилин" — это такая история была!

19

Прим. авт. — Носов, "Витя Малеев в школе и дома", вышла в 1951 г.

Фильм "Высота" (из будущего), товарищу Сталину понравился, и он распорядился его переснять, еще в сорок пятом — но результатом остался недоволен. Поскольку кино, как как вид искусства, еще Владимир Ильич Ленин высоко оценил [20] , то Иосиф Виссарионович лично дает добро на выпуск каждого фильма из иных времен. Редко что-то выходит на экран в подлинном виде — тут и технические проблемы, с ноута на пленку перевести, и иные, как залегендировать неизвестные имена и лица артистов. Потому, обычно "по сюжету и сценарию" понравившегося фильма снимается его "ремейк", как бы сказали в будущем, с разной степенью близости к оригиналу. Например, "Карнавальную ночь" сделали один к одному, с Ильинским в роли Огурцова, и песня про пять минут, и даже платье у героини такое же. "А зори здесь тихие" — прибавили боевых умений, и старшине Васкову, и кому-то из девчат, там финальный бой в избушке идет с бросанием ножей и приемами русбоя (Юра Смоленцев в консультантах — а Лючия огорчалась, что в актрисы не попала, она тогда в декрете была). "Белое солнце пустыни" — добавили английского майора-советника в банде Абдуллы, а еще долго спорили, не оставить ли Верещагина живым? Решили все же сделать как было — чтоб показать, нельзя в такой войне быть самому по себе, в стороне стоя. Хотя чисто по-человечески, героя жаль. Ну и слышала, что "Иван Васильевич меняет профессию" Сталин одобрил, но никому не удалось увязать оригинальный текст и сюжет пьесы Булгакова с гениальными придумками Гайдая, а без них совсем не то. А мнение Вождя (как последнее решающее слово) — чем снять плохо, лучше не снимать вообще! Так как упустили мы в той исторической реальности, духовное формирование человека-коммунара. Ведь если бы людям в массе было бы не все равно — никакая бюрократия предать не посмела бы! Да и нет у нас "голубой крови", не сложилась пока — руководители в одном котле варятся со всеми. И надо нам, чтобы искусство воспитывало — формировало общественное сознание. А уж "коммерческий успех" тут вовсе не главное — его лишь как индикатор можно рассматривать, и не больше. И далеко не факт, что самое продаваемое, это лучшее — известно ведь, что вниз падать и морально разлагаться может быть приятнее, чем себя развивать! Но и за руку вести прямым морализаторством, тоже нельзя — может вызвать эффект обратный. Вот не знаю про эффект двадцать пятого кадра — у нас к этому поначалу отнеслись предельно серьезно, опыты проводили… и не подтвердился эффект! А вот то, что показывается мимолетно, как само собой разумеющееся — нередко общепризнанную норму и формирует.

20

Прим. авт. — дословно, "Пока народ безграмотен, из всех искусств для нас важнейшими являются кино и цирк" — Ленин.