Рубежник
Шрифт:
От одной этой мысли Пентти затрепетал. Потому что как раз сейчас очень сильно искал захожего, который на эту роль подходил. Окажись все действительно так, он выйдет на того, кто забрал хист Спешницы.
Потому что тогда Врановой получит свой сумрачный папоротник, ибо воспользуется вторым вариантом. Он Пентти не нравился. И повелитель воронов всячески избегал его все это время.
Но, видимо, выбора у него действительно не было. Он пойдет на поклон к воеводе. И попросит напрямую. Конечно, у того возникнут вопросы. Так или иначе, Илия узнает тайну своего
Врановой наконец смешал все травы, вытащил крохотный нож и порезал себе руку. И постарался, чтобы вместе с кровью вышел и его хист. Голова кружилась от бессилия, однако Пентти выдавил несколько драгоценных капель каластуса. И стал быстро говорить, боясь, что может потерять сознание. Надо провести ритуал как можно скорее.
— Кровь и трава, сталь и плоть, дай силы той, которая живет в долг.
— Пентти, я так больше не могу. Я устала. Отпусти меня, пожалуйста.
Врановой нахмурился. Раз или два в месяц они возвращались к этому разговору. И он неизменно не нравился чухонцу.
Как можно лишь допустить мысль, что его любимая, его душа превратится в пыль? Станет гнить под землей? Пойдет на корм мерзким червям. Он не может этого позволить!
— Ритва, не говори глупости. Надо просто потерпеть. Рано или поздно я найду способ все исправить.
Он называл ее по имени редко. Только когда сердился. И его сиелу почувствовала это. Почувствовала и замолчала. Как делала каждый раз. Она давно поняла, с кем связала свою жизнь. И несмотря на тяжелый характер рубежника даже любила его.
Пентти вложил в ее уста измельченную траву, перемешанную с кровью и хистом. Несчастная была так измучена, что не могла жевать. И Врановой стал аккуратно помогать ей рукой. Давай, давай!
Наконец лечебная смесь попала внутрь, рухнула сначала в желудок, затем проникла в клетки и уже после принялись разноситься по всему телу. Насыщая измученный и предназначенный к такой долгой организм.
Мумия, с желтой, словно натянутой на просушку кожей, шумно вздохнула. На лице ее проступили сосудики, глаза загорелись жизнью. В такие моменты Пентти всегда с надеждой ждал, что, если это произойдет сегодня? Что, если сейчас молодость и силы вернутся к сиелу?
Будь она даже рубежницей с одним рубцом, полностью лишенная сил, это было бы значительно проще. Пентти помнил множество ритуалов, которые великолепно подходили рубежникам и не работали на чужан.
Когда он впервые увидел ее, когда потерял голову и влюбился без памяти, то знал все это. Но искренне считал, что у них впереди вся жизнь. И он точно найдет способ, чтобы его любимая, его душа не умерла.
И Врановой попал в самую распространенную ловушку для рубежников. Когда ты молод, каждый новый рубец воспринимаешь как должное. И чувствуешь, что так будет всегда. Сила продолжит приходить к тебе непринужденно и легко. Тогда ощущаешь себя всесильным, способным на любые подвиги.
Однако когда Пентти перешагнул за пятый рубец, точнее еле-еле дополз, Ритва была пожилой женщиной с больными суставами и повышенным давлением. Уже тогда она умоляла отступиться от своего замысла. Ведь человек должен жить ровно столько, сколько ему отведено.
Он с гневом отверг ее предложение. И продолжил лечить, как мог. Только от старости чужан полного исцеления так никто и не придумал. Потому что старость не болезнь — а лишь естественный ход жизни. И ее финальное завершение.
Однако Врановой не в силах был принять это. Он продолжал затыкать дыры в тонущем корабле. И все надеялся, что тот удержится на плаву.
Пентти понимал, что он, наверное, не самый умный человек и опытный рубежник. И как говорят русские: «Наломал много поленьев». Однако что Врановой знал точно — он готов на все, чтобы его душа продолжала жить. Пентти не мог потерять свою возлюбленную.
Он вышел наружу шаркая, как совсем дряхлый старик. И запахиваясь в свой неизменный плащ, точно на улице не лето, а холодная осень. Проведенный ритуал отнял еще больше сил, которых будто бы и так не было. Необходимо поскорее восполнить хист, пока Пентти не развалился окончательно. Потому что если умрет он, умрет и душа.
Врановой прошел к краю своего небольшого дворика, скрывшись за домом. Выбран тот был не случайно — в эту часть города еще не дотянулась крепкая рука благоустройства. Застройщики не положили глаза на ветхие хибары, в которых доживали свой век никому не нужные старики. Здесь не было камер или прочей ерунды, которые так любили чужане и так ненавидели рубежники.
Пентти упал коленями на утоптанную землю, воздев к небесам руки. Хотя конечно, он обращался не к высшему созданию, а всего лишь к своим извечным друзьям.
Ведь Пентти и сам был захожим. Никому не нужным мальчиком, отщепенцем без товарищей, который терпел издевки в школе. Единственная его радость оказалась в птицах. Он мог подолгу наблюдать за ними, прикармливать, разговаривать и учить.
В них Пентти нашел свое успокоение и даже призвание. У хилого финского мальчишки не было сомнений в том, кем он именно станет. Конечно же орнитологом.
Пентти подружился с одним старым вороном и тот стал неотступно следовать за мальчиком. Сидел на крыше соседнего дома, глядя, как малыш завтракает, провожал в школу, радостно каркал, при виде своего товарища. Пока его не убил из рогатки мерзкий Миса Хикипяя.
Пентти не понял, что тогда произошло. Подобной ярости он никогда не испытывал. Миса умер на месте. Позже сказали, что у него просто остановилось сердце. А Пентти получил рубец и родился Врановой.
С тех пор только вороны стали его друзьями. Позже к ним присоединились сороки, грачи, галки, сойки и прочие птицы. И всегда минуты невзгод и радости он встречал лишь с ними. Пока уже в зрелом возрасте не увидел Ритву.
Однако теперь он вновь обращался к своим друзьям. Чтобы те помогли ему. И разве могли самые преданные из созданий поступить по-другому? Разве когда-нибудь они делали иначе?