Руби

Эндрюс Вирджиния

– Когда нам можно будет к ней, папа? – спросила я.

– Она все еще находится в палате интенсивной терапии. Только члены семьи могут посещать ее, – ответил он, глядя на Бо. Тот кивнул.

Я направилась к палате интенсивной терапии.

– Руби, – позвал папа. Я повернулась. – Она не знает о Мартине, – сказал он. – Она думает, что он просто получил тяжелые травмы. Я пока не хочу говорить ей о нем. У нее было достаточно плохих известий.

– Хорошо, папа, – ответила я и вошла в палату. Медсестра показала мне кровать Жизель. Вид сестры, лежащей с забинтованным лицом и с трубками внутривенного вливания, введенными в руку, вызвал боль в моем сердце. Я проглотила слезы и подошла к ней. Жизель открыла глаза и взглянула на меня.

– Как ты себя чувствуешь, Жизель? – тихо спросила я.

– Как я выгляжу? – Она усмехнулась и отвернулась. Потом опять посмотрела на меня. – Думаю, ты рада, что не села с нами в машину. И теперь хочешь сказать: я вас предупреждала, так ведь?

– Нет, – ответила я. – Мне очень жаль, что так случилось. Я чувствую себя из-за этого просто ужасно.

– Почему? Теперь уже никто не будет гадать, кто из нас ты, а кто я. Я та, которая не может ходить. – Ее подбородок задрожал.

– О Жизель, ты снова будешь ходить. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь тебе, – обещала я.

– Да что ты можешь… пробормотать какую-нибудь кайенскую молитву над моими ногами? Доктора были здесь, они сказали мне ужасную правду.

– Ты не можешь отказаться от надежды. Никогда не теряй ее. Это то… – Я собиралась сказать: «Это то, чему учила бабушка Катрин», но удержалась.

– Тебе легко говорить. Ты вошла сюда и выйдешь на ногах, – простонала она, затем глубоко вздохнула. – Ты видела Мартина? Как его дела?

– Нет, я не видела его. Я пришла прямо к тебе, – ответила я и прикусила нижнюю губу.

– Я помню, как говорила ему, что он едет слишком быстро, но он думал, это забавно. Как и ты тогда, он внезапно подумал, что все очень смешно. Готова поспорить, что теперь он не смеется. Пойди навести его, – проговорила она. – И расскажи, что случилось со мной. Пойдешь?

Я кивнула.

– Отлично. Надеюсь, ему сейчас ужасно. Надеюсь… о, какая разница, на что я надеюсь?! – Жизель взглянула на меня. – Ты рада, что так вышло со мной, да?

– Нет, я никогда не хотела так много, я…

– Что ты подразумеваешь под «так много»? Ты все-таки чего-то хотела? – Некоторое время сестра изучала мое лицо. – Ну, что же?

– Да, – ответила я. – Признаюсь. Ты была со мной такой злобной, ты втянула меня во столько неприятностей и сделала мне столько гадостей, что я пошла к королеве вуду.

– Что?

– Но она сказала, что это не моя вина. Только твоя, потому что у тебя так много ненависти в сердце, – быстро добавила я.

– Мне все равно, что она сказала. Я расскажу папе о том, что ты сделала, и он возненавидит тебя навсегда. Может, и отправит тебя обратно на болота.

– Ты именно этого хочешь, Жизель?

Она минуту размышляла, затем улыбнулась, но такой скупой улыбкой, что у меня по позвоночнику побежали мурашки.

– Нет. Я хочу, чтобы ты расплатилась со мной за это. Начиная с этого момента и сколько мне понадобится ты будешь платить за свой поступок.

– Что мне делать?

– Все, что я потребую, – заявила сестра.

– Я уже сказала, что помогу тебе, Жизель. И намерена делать это потому, что сама так хочу, а не из-за твоих угроз, – возразила я.

– От тебя у меня опять начинает болеть голова, – застонала Жизель.

– Прости, пожалуйста. Я ухожу.

– Нет, пока я не прикажу тебе сделать это, – заявила она. Я стояла, глядя вниз на нее. – Хорошо. Иди. Но иди к Мартину и передай ему то, что я сказала, а потом вернись сегодня вечером и расскажи мне о его реакции. Иди, – скомандовала она и поморщилась от боли. Я повернулась и направилась к выходу. – Руби, – позвала Жизель.

– Что?

– Знаешь ли то единственное, что сделает нас снова близнецами? – спросила она. Я покачала головой. Сестра улыбнулась. – Я скажу тебе. Стань калекой, – проговорила она и закрыла глаза.

Я опустила голову и вышла. Предписание, данное Мамой Диди, будет намного труднее выполнить, чем я могла себе вообразить. Распутать узел, завязанный в сердце Жизель сестрами Ненавистью и Любовью? Я с таким же успехом могла попытаться удержать наступление ночи. Так подумала я и вышла к папе и Бо.

Через два дня Жизель сообщили о Мартине. От этого известия она онемела. Как будто до этого она верила, что все, что случилось с ней – повреждения, паралич, – было только сном, и вскоре должно исчезнуть. Доктора дадут ей какие-нибудь таблетки и отправят домой, чтобы возобновить ту жизнь, к которой она привыкла. Но когда ей сказали, что Мартин мертв и сегодня похороны, она сжалась, побледнела, стала какой-то маленькой и надолго замолчала. Она не плакала при папе и Дафне, и, когда они ушли и с ней осталась я, она и при мне не проронила ни слезинки. Но как только я повернулась, чтобы идти с родителями на похороны, я услышала первое ее рыдание. Я бросилась обратно к сестре.

– Жизель, – говорила я, поглаживая ее волосы. Она резко повернулась и посмотрела на меня, но не с благодарностью за мое возвращение, а со злобой, сверкавшей в глазах.

– Ты ему тоже нравилась больше, чем я. Это так, – заявила она. – Всегда, когда мы были вдвоем, он говорил о тебе. Именно он хотел, чтобы ты поехала с нами. А теперь он мертв, – говорила она, будто это тоже каким-то образом было моей виной.

– Мне очень жаль. Мне хотелось бы найти какой-нибудь способ, чтобы изменить все, – проговорила я.

– Сходи опять к своей королеве вуду, – огрызнулась она и отвернулась от меня. Я постояла немного, а потом поспешила присоединиться к папе и Дафне.

Похоронная процессия была огромной. Присутствовали многие школьники. Друзья Бо и Мартина по бейсбольной команде несли гроб. Меня преследовало ужасное ощущение тошноты, и я была рада, когда Дафна взяла меня за руку и увела прочь.

Весь тот день и несколько последующих шел дождь. Мне казалось, что мрак никогда не уйдет из наших сердец и из нашей жизни, но однажды утром я проснулась от солнечного света и, придя в школу, заметила, что облако печали уплыло прочь. Каждый вернулся к своим обычным делам. Клодин определенно подхватила лидерство, принадлежавшее раньше Жизель, но мне это было безразлично – ведь я проводила не так уж много времени с друзьями моей сестры. Меня интересовали только занятия и возможность проводить свободное время с Бо.