Рубикон, или Мир в латах

Романецкий Николай Михайлович

— мавр может уходить!.. Уйти-то и впрямь пришлось — избиратели заставили, ну да было уже поздно. К тому времени обратная связь ЮНДО с общественными организациями, которые могли бы вносить коррективы в пути и темпы развития процесса, была утеряна. Кроме того, лидеры многих стран так называемого «третьего» мира и вовсе не желали настоящего разоружения. Их идеалом было исключительно разоружение соседей, и они были не прочь сыграть на ошибках, которые совершили другие… Так и пошло дело вразнос!

Теперь-то понятно становится, что разоружение, по-видимому, процесс постепенный и очень длительный. Что главные проблемы здесь не военные и не экономические, а социальные. Мы же пытались сломать социальные проблемы не путем медленных, с оглядкой, реформ, а самым настоящим революционным тараном. Как будто человечество до сих пор не разобралось, чем заканчиваются революции.

Впрочем, это я сейчас такой умный. А в ту пору, как и многие, считал, что мое дело: ать-два! задача ясна! приказ выполнен! Имеется начальство, оно и должно ломать голову. Армия есть армия: если каждый приказ оспаривать, то это уже будет стадо, а не доблестное воинство. Хотя надо сказать, находились и сомневающиеся, находились… Но разговор с ними был коротким. Вызовет полковник: «Ты что, против разоружения?!» — «Нет, но…»

— «Никаких но, у нас здесь не парламент!» И через пару месяцев приказ о демобилизации в связи с реорганизацией. Или еще какой-нибудь «-ацией», придумать недолго.

Так что я помалкивал себе да приказы начальства выполнял. Конфисковал оружие, громил арсеналы, разгонял демонстрации демобилизованных, поощрял отличившихся… Дальше — больше. Конфисковал контрабанду (на девять десятых то же оружие!), громил в лесах базы (те же арсеналы, только подпольные!), разгонял демонстрации (теперь уже в поддержку демобилизованных!), поощрял отличившихся… И меня тоже поощряли. Спецвзвод, спецрота, спецбатальон, начальник штаба спецподразделения, командир этого спецподразделения, спецуполномоченный западноевропейского подсектора Восточного сектора Секретного отдела ЮНДО, начальник вышеупомянутого подсектора… Ступенька за ступенькой, прыжок за прыжком, поощрение за поощрением… А ля гер ком а ля гер! Благо ля гер хватало: только поворачивайся. А в рейдах и вообще разговор короткий — не ты, так тебя! Пусть не первый встречный, не второй и не третий. Но не будешь стрелять первым — рано или поздно получишь свою порцию свинца. Среди моих коллег много гуманистов было — где они все? Давно спят в земле сырой, гуманизмом от холода укрываются!.. А гуманизм, известное дело, не согревает — не камин…

Я же живу, хотя кое-кто сомневается: имею ли на это право?.. А вот о правах не будем. Права даются, чтобы обязанности выполнять. И если выполнять их как положено, никто и не вспомнит — что там у тебя с правами?

Но вот скребутся с некоторых пор на душе кошки: ТО ли мы делаем и ТАК ли, как положено? Не начальством положено, с начальством-то как раз все в порядке!.. Гложет меня одна мысль: почему для того, чтобы человек перестал убивать другого человека, надо угробить несметное количество народу? Или это удел всех, кто двигает прогресс?.. Конечно, если смотреть по большому счету, то все эти Бывшие Военные и их приспешники — всего лишь колдобины на дороге истории, тщетно пытающиеся остановить колесо развития. Колдобины, правда, живые, мечущиеся, разумные, но их жизнь, метания и разум направлены лишь на одно — столкнуть колесо с широкой проезжей части на обочину, в грязи и болото, где оно поневоле остановится… А с другой стороны, вернешься с задания, настрелявшись и навзрывавшись, ввалишься в теплую казарму, скинешь с натруженных ног прочные «Адидас», устроишься под горячим душем, смывая с тела засохший пот, только разогреешься и успокоишься, и тут мыслишка, гаденькая такая, подлая: «А то ли это развитие? То ли колесо, если его ось приходится смазывать такими потоками крови?! И не в тупик ли скрипим?..»

И наверняка не у меня одного были такие мысли. Или вы думаете, от несчастной любви повесился в сортире Жердина Хантер? Или полагаете, что в припадке геопатриотизма бросился под танк кригеров Филиппинец? Не с гранатой, между прочим, бросился, а просто так, ни с того ни с сего. Следователи посчитали: с перепугу, но кто из них знал Филиппинца, как знали его мы? Филиппинец боялся только одного — пули в живот. Не в голову и не в ногу, а именно в живот. И потому носил усиленный бронежилет, весивший больше обычного, хотя это и требовало от Филиппинца лишнего часа физических упражнений каждый день. Такому бронежилету был страшен только гранатомет. Он, этот жилет, не очень-то и пострадал от гусеничных траков. Я знаю, я видел его. И то, что осталось от Филиппинца, видел. А следователям, думается, истина и не нужна была вовсе…

Потом, когда я ушел с непосредственной «работы», стало полегче. Все-таки когда сам не видишь выпущенные наружу кишки и мозги, все происходящее становится чем-то абстрактным, далеким, тебя вроде бы и не касающимся. Но мысли не уходят, они остаются и продолжают кусать тебя за сердце в самое неподходящее время. И не только тебя. Я знаю, я и в глазах других видел чувство вины перед всем миром. Я видел, как смотрел на мир перед своей отставкой бывший начальник Глинки Сковородников. Все мы люди. Это только у Рыманова в глазах стылое железо. Поначалу я думал, что так и должно быть, ведь он русский, они все такие. Но потом я познакомился с Громовым, Сковородниковым, сотнями других русских, и ни у кого больше свинца во взгляде не было — люди как люди. Но почему-то именно Рыманов шагал к вершине пирамиды. Я ничего не имею против Рыманова: он умен, находчив, смел, у него отличная реакция, но в глазах у него стылое железо… Его никто не любит, хотя его не за что не любить. Он отличный парень, он хороший товарищ, он весел, когда надо веселиться, и серьезен, когда не до веселья, он умеет сказать над свежей могилой, под грохот салюта, проникновенные слова, такие, что с трудом проглатываешь комок в горле… Но в глазах его стылое железо!

Говорят, он отголосок прошлого века. Говорят, лет семьдесят назад среди русских было много таких, не знаю, я не спец по истории России, но сомневаюсь, потому что государство таких людей долго существовать не может: они перегрызут друг другу глотки. А Россия жива и поныне… Но, наверное, ЮНДО нужны именно такие люди, ведь не зря же он так быстро выдвинулся из самых низов и никто никогда не был против него при очередном выдвижении. Может быть, может быть… Может, будь в ЮНДО побольше таких парней, как Рыманов, — и не валандались бы мы с кригерами столько лет. И не было бы вовсе «Мэджик стар» с обширным радиоактивным заражением. И не убили бы моего приятеля Жюля Карне…

Но мы такие, какие есть, со всеми нашими недостатками, и Рыманов среди нас один. Исходит от него некая магическая сила. Уж он бы на месте Вацлава Глинки не застрелился. Уж он бы нашел выход. А вот начальник мой бывший свел счеты с жизнью. Видно, господа кригеры накопали что-то против него, несмотря на всю нашу секретность. Не случайно же, в самом деле, приходил к нему этот неизвестный. Слабачок оказался наш чех!..

А вообще, клянусь мамой, мне вся эта история не нравилась с самого начала. Но начальство скомандовало — деваться некуда! Умри, но исполни во славу! Вот и исполнили… А начальство-то наше оказалось того, слабовато оказалось наше начальство. Совесть его, видите ли, закушала! Знаем мы эту совесть, сами с ней не раз встречались. Страх называется! Наворотил дел и решил, что пора в кусты. А в кустах-то не спрячешься — фигура не та. Не найдешь подходящего куста! Вот и получилась пуля в лоб. И вечная память Вацлаву Глинке, беззаветному борцу за освобождение человечества от заразы оружия!

Но это я так, в порядке ерничанья. А сложилось все очень серьезно. Карне был наш лучший диггер, зубы мужик съел на этой работе. И кокнули его вчистую, безо всякой надежды на будущее. В Ассоциации тоже не дилетанты ошиваются. Так что прощай, друг мой Жюль Карне, псевдоним Орфей, товарищ по оружию и приятель в жизни. Бакстер только и успел некроматрицу записать, в надежде на хорошего акцептора. Это он уже потом нам все объяснил: и идею, и возможности, — и об отсутствии гарантий не забыл сказать. Сами понимаете — впервые в мире и все такое прочее! А шеф-то и ухватился! Им, шефам, на самого Жюля, конечно, наплевать, главное, чтобы диггера не потерять. А тут еще и багаж Жюля сохраняется. Нового-то диггера готовить, сами понимаете, сколько надо. Это не фунт изюма сжевать! А такого, как Жюль, ни с каким изюмом не сделаешь, такие от Бога, раз в столетие появляются!..

Уж если пруха пошла, то всегда цепочкой. Как раз в эти же дни приносят сногсшибательную информацию об интересном пацане из Сибирского спецсанатория, одной из кормушек, где «внуков Чернобыля» пасут. Слетали мы с Бакстером туда, привезли парня. Ничего пацан, только подавлен очень. У него как раз мать руки на себя наложила. Понятное дело, наложишь, когда осознаешь, какого монстра на свет Божий произвел. Даже если сынок твой — красавчик красавчиком, у мутантов бывают такие расклады. Да и парня жаль, как ему жить с таким даром, всю жизнь с металлическим горшком на голове ходить?.. Тоже руки на себя наложишь!