Рубин царя змей
Шрифт:
Дарьеш фыркнул.
— Хотел сесть на трон, — ответил он легко, будто это было очевидно.
— Я никогда не претендовал на трон, ты это прекрасно знаешь, — процедил Торриен, сжигая брата взглядом. — Я — нечистокровный мирай и никогда бы не нарушил твоих законных прав.
— Ты — старший сын Аджансара, Кровавого полумесяца, повелителя всех мираев. Почем мне знать, может, ты передумал? — предположил Дарьеш, и Иллиане вдруг показалось, что он издевается. — Так что посидишь пока под замком. Уж не обессудь.
Стражники
— Охрана отца, что стояла на вахте в эту ночь, видела, как я выходил из покоев. Царь был ещё жив и здоров.
— Охрана исчезла, — всплеснула руками Райела.
— На правах наследника престола я приказываю взять его! — повысил голос Дарьеш, не обращая внимания на этот диалог и серьезно раздражаясь. Благородные черты чистокровного Эннариш исказились, а лицо побагровело.
— Иллиана пойдет со мной, — спокойно сказал Торриен.
Не просил, не спрашивал. Предупреждал.
И неожиданно никто не осмелился сказать что-то против.
Подал руку девушке, неторопливо дожидаясь, пока она вложит свои дрожащие пальцы в его ладонь, и тут же пошел к двери.
Воины-мираи обступили их со всех сторон, провожая до самых покоев Золотого змея, после чего остались в коридоре сторожить.
А Торриен с Иллианой оказались отрезаны от всего мира в нескольких просторных комнатах.
Как только дверь за ними захлопнулась, царевич подошел к Иллиане и обнял ее со спины. Прижался губами к ее макушке, втягивая запах волос, и закрыл глаза.
Девушка обхватила его руки и глубоко вздохнула. За это утро ее душу уже несколько раз словно разорвали и вывернули наизнанку. Весь привычный мир лопнул и рассыпался. И теперь никто не мог сказать, что будет дальше. Будет ли Торриен рядом с ней уже через несколько часов или нет. Останется ли она жива или погибнет.
Царевич ничего не говорил. Только дышал тяжело и глубоко. И молчал.
Когда первый шок, казалось, прошел, Иллиана спросила:
— Что мы будем делать дальше?
— Ждать, — тут же ответил он. — И действовать по обстоятельствам. Я постараюсь что-нибудь придумать, Иллиана. Ты, главное, не бойся.
Девушка на миг зажмурилась, а затем развернулась и прижалась к Торриену еще ближе, еще крепче.
— Почему ты веришь мне? — шепотом спросила она, чувствуя, как сердце разрывается на части. От боли, от щемящего чувства благодарности, от любви, которую было уже ничем не измерить. — Ты один. Среди всех?
— Потому что ты — мое сокровище, — прошептал он, сжимая ее плечи и целуя в лоб. — Мой рубин… Ведь если я не буду верить тебе, то мне будет некому верить во всей Шейсаре.
— А как же твои родственники? Я-то ведь просто человек…
— Родственники, — невесело хмыкнул Торриен. — Если подтвердятся мои подозрения… А, неважно.
— Ты подозреваешь их? — с замиранием сердца спросила Иллиана.
Торриен взглянул на нее как-то странно, но ничего не ответил.
— Так, может, нужно бежать? — предложила девушка, нервно сжимая пальцы на его обнаженной спине.
Царевич все еще был в обличье змея, и сейчас он оказался на голову выше ее. К ней прижимался огромный черно-золотой хвост, но Иллиана впервые ни капли не думала об этом. Словно змеиное тело вместо человеческих ног — это самое нормальное, что было с ней в жизни.
— Никуда мы не побежим, — грозно ответил мужчина, и в его голосе прорвалось рычание. — Дарьеш не посмеет применить против меня силу. Кроме того, моя личная стража никогда не подчинится ему. А личная стража отца гораздо с большей охотой присягнет мне, чем ему. Пусть попробует что-нибудь сделать.
Иллиана глубоко вздохнула, почувствовав, что от уверенности царевича ей становится легче.
— Значит, надо просто ждать?
— Подождем, — кивнул Торриен, проходя чуть вперед в комнату и усаживаясь на большой бархатный диван. — Дадим ему шанс.
Иллиана подошла ближе и осторожно села рядом с ним на подлокотник. Торриен поднял на нее слегка удивленный взгляд, и не успела она издать и звука, как он схватил ее за талию и сдернул вниз, себе на колени.
От мягкого падения девушка невольно засмеялась, ухватив царевича за шею.
Торриен тоже улыбнулся и поцеловал ее в губы. Долго и горячо. Так что сразу же стало легче, а напряжение начало уходить.
Через несколько секунд или минут, когда они оторвались друг от друга, Иллиана значительно спокойнее спросила:
— Торриен, а если охрана царя Аджансара охотнее присягнет тебе, а не Дарьешу, почему ты не претендуешь на престол? И почему мы вынуждены играть по чужим правилам и сидеть здесь взаперти, как… преступники?
Царевич бросил на нее быстрый взгляд, и, пока он не успел ничего ответить, девушка добавила:
— Не пойми меня превратно, я не хочу, чтобы в вашей семье в такой горестный час наметился разлад. Но… я невиновна. Я не убивала твоего отца. И знаю, что не убивал и ты. Тогда почему мы сейчас сидим здесь, а не…
— А не кто-то другой? — закончил за нее Торриен и, нахмурившись, посмотрел в окно.
— Мой брат всегда боялся, что я захочу занять его место, — ответил он через некоторое время. — То, что я в обход правил наследования заявлю свои права на престол, как старший сын царя. Мы никогда не обсуждали этого, но я знал, что он боится, и не хотел провоцировать между нами вражду. Трон мне не нужен. Меня к нему не готовили, а сам я никогда не стремился.