Рубин царя змей
Шрифт:
Девушка упала на колени у самой кромки костра, с ужасом глядя, как две нагини коснулись пламени и мгновенно вспыхнули, чудовищно закричав.
— Это конец, — прошептала Иллиана, не замечая, что по ее щекам тоже уже давно текут слезы.
"…и останется лишь сажа…"
В этот момент двери храма Иль-Хайят с треском распахнулись, давая понять, что прежде кто-то запер их изнутри. И наружу, крича, выползла едва стоящая Райела.
— Я не хочу умирать! —
А вслед за ней белый как мел, со стиснутыми зубами на пороге появился Торриен.
Почти сразу он безошибочно нашел в толпе Иллиану. Взглянул на нее, медленно опустив веки, и снова подняв. Словно… прощался.
Он тоже не мог сопротивляться песне. Как и все мираи. И тоже вот-вот должен был отдать себя во власть проклятого огня.
Иллиана почувствовала, как земля уходит из-под ног. Голова закружилась, а перед глазами заплясали разноцветные круги.
Он не должен был оказаться там, только не он…
Но он оказался. Как бы Иллиана не пыталась его задержать, как бы ни кричала и ни тянула его обратно.
Торриен молчал. Улыбнулся один раз очень грустно и на ходу обнял ее, коротко поцеловав.
— Уходи. Не смотри на нас. Это моя вина, я открыл город. Я должен быть здесь, вместе со всеми.
— Что за чушь?! — заплакала Иллиана, хватая руки, которые выскальзывали из ее ладоней. — Это Фендор, это все Фендор! Я не знала, что он способен на подобное. Не знала! Пожалуйста, не уходи…
Золотой змей снова болезненно улыбнулся.
— Никто не знал. Не вини себя, — проговорил он тихо. — Помни, что я люблю тебя. Всегда любил, с первой встречи.
С этими словами он оттолкнул ее подальше от черного огня, который был уже слишком близок.
— Отойди, — сказал он последний раз. — И не приближайся.
А в следующий миг вошёл в пламя.
Черные языки взвились в воздух, словно только и ждали нового повелителя всего змеиного царства.
Торриен зажмурился, плотнее сжав челюсти, но не закричал.
А огонь не смог мгновенно поглотить его, как сделал это с другими мираями. С Райелой и Саримархом, которые были уже внутри погребального костра. Огонь не смог подобраться к нему, потому что Торриен внезапно окружил себя стеной рубинового огня.
Кристально-розовое пламя покрывало руки, грудь, хвост и даже волосы Великого змея, не позволяя черной смерти коснуться его. И все мираи, что стояли поблизости, стали сползаться к нему, чтобы коснуться священного огня.
Торриен закрыл глаза и резко выдохнул.
Пламя первых царей Шейсары на миг взвилось в небо и тут же опустилось, расширившись на три метра вокруг.
Все мираи, что стояли рядом, застонали и вдруг замолчали, так, словно боль ушла. Они жались к своему повелителю, как к последней надежде. Но, увы, места всем не хватало. За границей рубиновой стены народ Шейсары продолжал кричать. Медленно и мучительно погибать.
Иллиана не могла оторвать взгляда от происходящего. Она прижала руки ко рту, чтобы не выть вместе со всеми, отчаянно надеясь, что силы Торриена хватит продержаться до утра. Тогда, если повезёт, магия гесайлахов исчезнет, а ее царевич останется жив.
Хотя бы он, тот, кто был ее сердцем и душой. Пусть и всего лишь с несколькими десятками нагов.
Иллиана не хотела размышлять о том, насколько она сейчас жестока к остальным мираям. Думала она в данный момент только об их царе.
Лишь бы он остался жив…
Но, увы, похоже, ее надеждам не суждено было сбыться. Уже через некоторое время на лице Торриена появилось напряженное выражение. Он сдвинул брови, тяжело дыша, словно магия, которую он творил, отнимала у него все силы.
И, очевидно, это и впрямь было так. Потому что рубиновый огонь внезапно начал гаснуть. Сперва его площадь уменьшилась до двух метров в диаметре, потом — до одного. А затем и вовсе крохотные языки стали покрывать лишь тело царя.
Когда на небе поднялась огромная бледная луна, рубиновый огонь потух окончательно. Черная магия окружила тело Золотого змея и вгрызлась в него, как в самую желанную добычу. Торриен зарычал, до крови прикусывая губы. Но крик не сорвался с его губ.
В этот момент Иллиана поняла, что теперь надежды больше нет.
Она больше не плакала, слез не осталось. А может, решимость, которая внезапно вспыхнула у нее в голове, вытравила оттуда бесконечную тоску и отчаяние.
Когда шансов на спасение не стало, Иллиана поняла, что для нее нет другого выхода. Она улыбнулась, мысленно попросив прощения у матери, и шагнула в огонь.
Кажется, Торриен что-то кричал ей. А может, он кричал просто так. Как и другие мираи, чьи голоса уже давно слились в один.
Когда черные языки коснулись тела девушки, это было невероятно больно. Пожалуй, ничего ужаснее с ней не происходило никогда в жизни. И если первый шаг в пламя она сделала медленно, словно прощаясь со всем тем, что оставалось позади, то остальные она пробежала, стараясь не застыть на месте, вопя от агонии.2fb12f
Но ей нужно было… Нужно только одно…
Уже через пару невероятно долгих мгновений она коснулась своего царя, обняв его со спины, и проговорила, давясь собственным хрипом:
— Торриен, Тор…
Мужчина обернулся, обхватив ее руки своими, которые уже были обожжены до страшного алого цвета.
— Что ты натворила… глупая.
Она подняла голову, глядя, как остатки рубинового пламени, как маленькие драгоценные вспышки, еще виднеются в его черных волосах, не давая им сгореть, и проговорила:
— Вместе, навсегда… — Тут же поцеловав его в последний раз. Лишь бы почувствовать его дыхание, его губы, теперь такие сухие и обожженные, но, как и прежде, такие родные и мягкие.