Рубин царя змей

Лайм Сильвия

И все же она не ожидала следующих его слов, когда Торриен отстранился, взглянул ей в глаза и твердо проговорил:

— Выходи за меня замуж.

Кто-то в стороне изумленно ахнул. А может, это была она сама.

Тишина вокруг, звенящая тишина, прерываемая только мерным чавканьем младенца. Но Иллиана видела перед собой лишь Торриена. Словно кроме него во всем храме не было вообще никого.

И не успела она ответить, как Золотой змей продолжил:

— Я знаю, что момент не самый удачный, — немного беспокойно звучал его низкий, по-настоящему царский

голос, — но другого я ждать не хочу. Просто скажи мне, что ты принимаешь мое предложение, пока я не вышел к толпе мираев, которые готовы порвать меня за то, что я, бастард, сажусь на трон. Скажи, пока человеческие бунтовщики продолжают искать тайные проходы в царский дворец, чтобы убить всех нас. Скажи, чтобы я знал и чтобы мне было плевать на все это.

Кто-то рядом то ли вздохнул, то ли фыркнул. Иллиана сразу представила закатившиеся к небу глаза Райелы и ее перекошенное лицо.

Ей стало весело. И тоже абсолютно наплевать на Райелу, на мнение других мираев, на то, что она — просто человек. Она любила Торриена больше всего на свете. И он тоже любил ее. Разве что-то еще могло иметь значение?

— Я всегда буду с тобой, — ответила она ему, вглядываясь в глубокие, светящиеся золотом глаза. — Где бы и кем бы ты ни был. Царем, царевичем, бастардом, чистокровным, мираем, человеком. Мне все равно. Конечно, я выйду за тебя замуж. Даже если при этом мне попытаются помешать все жители Верхней Шейсары.

— У них это не получится… — шепнул Торриен со счастливой улыбкой и тут же приник к ее губам.

Кто-то рядом хлопал. Кто-то что-то говорил, кажется, даже это были поздравления. Но сейчас были лишь они двое, одни друг для друга. И больше никого.

— Самое время выйти из храма и объявить, что коронация состоялась. Как и помолвка будущего царя, — с улыбкой и поклоном проговорил Саримарх.

И в тот же миг церемониальные слуги-жрецы, что стояли в стороне, надели на Торрина цепь, корону и браслет, являющиеся символом власти в Шейсаре.

— Тебе лучше остаться в храме, сайяхасси, — добавил жрец для Иллианы. — Народ должен увидеть своего повелителя.

— Да-да, я помню правила, — кивнула Иллиана, пропуская Торриена, который в очередной раз поцеловал ее, а затем под конвоем Саримарха и двух слуг направился к выходу из храма.

Иллиана была счастлива. По-настоящему счастлива.

Вот только, едва огромные золоченые двери за ним захлопнулись, девушка почувствовала, что что-то не так.

К ней подошла какая-то служанка и с поклоном проговорила:

— Сайяхасси может пройти в комнату для переодевания.

Иллиана слегка нахмурилась, не вполне понимая, зачем ей опять переодеваться. А затем она еще раз оглядела девушку, что стояла рядом с ней, пытаясь определить, что именно ее так напрягает.

Служанка выглядела вполне обыкновенно: мирайский наряд из легких тканей, мягкая шапочка на голове и туфли без каблука на ногах.

«Ноги», — поняла Иллиана. Сейчас в храме Иль-Хайят на церемонии коронации все наги были в ипостасях Великих змеев. Они считали ниже своего достоинства появляться здесь как люди, хотя никакого правила для этого не существовало.

Однако эта служанка решила пренебречь таким важным для всех мираев образом. Почему?

“Потому что она — человек”, — с изумлением поняла Иллиана. Обернулась по сторонам, выискивая хоть кого-нибудь, кто еще заметил бы эту странность.

Но все вокруг были заняты каким-то делами. Лекари и слуги суетились вокруг Райелы, пытаясь перенести ее в более подходящее место для едва родившей матери. Только с огромным мирайским хвостом это было не так-то просто.

До сайяхасси нового повелителя, как ни странно, никому не было дела.

Иллиана повернула голову к странной служанке и ответила:

— Я никуда не пойду. Переодеваться мне ни к чему.

Девушка подняла на нее бегающий взгляд больших голубых глаз, сверкающих, как два топаза на абсолютно бледном лице.

Стало ясно как день, что она боялась. Страшно боялась. Она переводила нервные взгляды с одного мирая на другого так, словно… никогда их не видела.

Дурное предчувствие острой иглой пронзило сердце Иллианы.

— Ты не служанка, — выдохнула она, сделав шаг назад. Но девушка тут же схватила ее за руку и прошептала, вглядываясь в глаза с таким отчаянием, что Иллиана не посмела закричать:

— Я не служанка, я… от Фендора. Он в храме. Он пришел за вами! Не губите меня! Я просто должна была передать, что он ждет вас в одной из комнат.

— Фендор? — ошеломленно переспросила Иллиана, совершенно не представляя, что делать дальше.

Фендор. Ее старый друг… на коронации в священном храме мираев!

Вряд ли его кто-то приглашал. Вряд ли Торриен обрадуется, узнав, что ее друг снова нарушил законы Шейсары.

Но он пришел за ней…

— Хорошо, пойдем, — негромко сказала Иллиана, решив последний раз объясниться с другом. И, если получится, раз и навсегда дать ему понять, что здесь теперь ее дом. И она счастлива.

Кроме того, все последние дни после того, как стало известно о человеческом мятеже, в душу к Иллиане нет-нет да и закрадывались подозрения, что к беспорядкам может иметь отношение Фендор. Конечно, это все были лишь домыслы. Ведь для того, чтобы организовать бунт, нужны связи, деньги или хотя бы талант вести за собой людей. Иллиана не припоминала за своим старым другом ни одного из этих достоинств. Конечно, он был довольно веселым и общительным парнем, но, чтобы подтолкнуть целую толпу народа к войне, этого явно не достаточно.

Однако, когда она вошла в небольшую комнатушку на втором этаже вдали от главного зала храма и увидела там мужчину, облаченного в кожаную куртку с металлическими пластинами с саблей наперевес, ее уверенность уже не была столь твердой.

— Фендор?! — воскликнула она. — Какого гессайлаха, Фендор?! — добавила, когда он ринулся ей навстречу и крепко обнял.

Рыжеватые волосы были распущены и слегка всклокочены. Лоб слегка блестел от пота, но в целом это был все тот же ее друг. Парень, которого она так или иначе знала уже много лет.