Рубин во мгле
Шрифт:
Салли похолодела.
– Он знал, что должно случиться, – сказала она.
– Может быть, это было не убийство. Может быть, самоубийство.
– Бедный! Ему было очень плохо. – Слезы навернулись ей на глаза. Салли вспомнила человека в холодном пустом доме, и как он ласково с ней разговаривал. – Ужасно!
Фредерик сокрушенно качнул головой, доставая чистый носовой платок. Подождал, пока Салли немного успокоится, и сказал:
– Он говорит о месте, где спрятан камень. И он говорит, что рубин принадлежит тебе.
– «Законы Англии» –
– У меня тоже – пока. Да еще этот курильщик опиума, мистер Бедвелл. Впрочем, с ним, кажется, будет проще всего… А, Тремблер!
– Вот и я, мистер Фред. – Тремблер вошел с тремя большими книгами. – Так я займусь своими фотопластинками?
– Конечно… А ну-ка, посмотрим… Крокфордский церковный справочник… Бедвелл… Бедвелл…
Фредерик долго листал внушительного вида том, пока не нашел то, что искал.
– «Бедвелл, Его Преподобие Николас Армбрустер. Родился в 1842 году; учился в Регби; получил степень магистра Оксфордского университета в 1864 году; второй викарий церкви Святого Иоанна в Саммертауне, Оксфорд».
– Они близнецы, – сказала Салли.
– Именно. Смею полагать, что единственный, кто способен вытащить этого человека из лап миссис Холланд, – его собственный брат. Завтра же едем в Оксфорд.
За оставшуюся часть дня Салли кое-что узнала о семье Гарландов. Фредерику был двадцать один год, его сестре – восемнадцать. Дом и магазин принадлежали их дядюшке, Вебстеру Гарланду, величайшему, если верить Фредерику, фотографу своей эпохи. Некоторое время назад он уехал в Египет, оставив племянника своим заместителем, что и привело к столь плачевным результатам. Все это рассказывал Тремблер, пока Салли сидела в отведенной ей комнате и приводила в порядок счета.
Фредерик в три часа пополудни ушел фотографировать в Британский музей, и Тремблер постепенно разговорился.
– Он художник, мисс, вот в чем беда, – начал он. – Кучу денег можно было бы загребать фотографией, стоит только захотеть, но мистеру Фреду наплевать что на твой портрет, что на твою свадьбу. Я видывал его по неделям торчащим на одном месте, как пришитый, он все ждал правильного света. Парень славный, что и говорить. Но он все время изобретает какие-то штучки, а деньги-то вылетают в трубу! Только мисс Роза и держит его на плаву, а не то все профукает.
Роза была актриса и сейчас играла в пьесе «Живым или мертвым» в Театре Королевы. Роль крохотная, сказал Тремблер, но когда-нибудь она станет звездой, это точно. С такой внешностью да с таким темпераментом – нет, миру перед ней не устоять. Но какое бы признание ни ожидало Розу в будущем, нынешние ее заработки были скудны, хотя они и составляли большую часть дохода на Бёртон-стрит, 45.
– Но ведь Фредерик заработал довольно много денег, – сказала Салли, разбирая штабеля кое-как нацарапанных расписок и скомканных счетов, – доходы налево, расходы направо. – Я смотрю, получено не так уж мало денег. Но все, что получено, моментально уходит.
– Если вы можете придумать, мисс, как бы нам удержать хотя бы малую толику этих денег, вы сделаете великое дело, мисс. Ему это никогда не удавалось.
Салли с огромным наслаждением работала весь день, мало-помалу приводя денежные дела в порядок. Наконец-то она была полезна и знала, что надо делать. В пять Тремблер принес ей чашку чаю. Время от времени он уходил из комнаты в магазин, чтобы обслужить покупателя.
– А что у вас больше всего покупают? – спросила Салли.
– Фотопластинки и химические реактивы. Он закупил большое количество стереоскопов, мистер Фред, несколько месяцев назад, когда получил деньги за свое изобретение. Но они совсем не продаются. Покупатели хотят, чтобы вместе с ними продавались картинки, а картинок-то и нет.
– Значит, нужно их сделать.
– Вот вы ему и скажите! Я пытался, но он разве меня послушает.
– А какие фотографии людям нравятся больше всего?
– Да пейзажи всякие и виды. Стереоскопические виды совсем не то, что обыкновенные. Потом, юмористические, сентиментальные, романтические, религиозные и с разными опасностями. Да, и еще на тему трезвости. Но он и видеть их не желает. Фи, говорит, вульгарность!
К тому времени, как вернулся Фредерик, Салли начала составлять полный бухгалтерский отчет, точно фиксируя, сколько они заработали и сколько потратили за те полгода, что Вебстер Гарланд уехал в Египет.
– Потрясающе! – весело закричал он, отставляя камеру и прочую аппаратуру.
– Мне понадобится день или около того, чтобы все доделать, – сказала Салли. – А ты пока объясни, что значат эти записи. Это твой почерк?
– Боюсь, что так. А как вообще обстоят дела? Я банкрот?
– Ты должен настаивать, чтобы по счетам платили вовремя. Вот эти пятьдесят шесть фунтов семь шиллингов тебе не платят уже четыре недели, а эти двадцать гиней – три месяца. Если ты получишь эти деньги, ты сможешь рассчитаться с большинством своих долгов, но это нужно делать аккуратно и непременно все записывать.
– Времени нет.
– Надо найти. Это важно.
– Слишком скучно!
– Тогда плати кому-нибудь, чтобы он делал это за тебя. Иначе ты обанкротишься. Понимаешь, тебе не нужно искать денег – достаточно разобраться с тем, что уже есть. А я, как мне кажется, смогу найти способ, как заработать больше.
– Итак, ты согласна работать?
– Я?
Он смотрел на нее совершенно серьезно. Глаза зеленые; как это она не замечала раньше!
– Почему бы и нет?
– Я… я не знаю, – пробормотала Салли. – Сегодня я просто… Ну, это нужно было сделать. За то, что ты помог мне кое в чем разобраться. Но тебе нужен профессиональный бухгалтер. Тот, кто может, ну, я не знаю, позаботиться и о коммерческой стороне дела.