Рубин
Шрифт:
Пэйджен молча пересек маленькую лужайку и затопал по ступеням веранды. Когда свет фонаря упал на его лицо, служанка испуганно вскрикнула:
– Сагиб, вы ранены!
– Ничего серьезного, Мита. Просто очередная шайка Ракели застала нас врасплох на берегу.
– Где теперь эти грязные пожиратели падали?
– Двое сбежали в джунгли. А третий остался лежать на берегу. Он уже никуда не сможет уйти. Скажи Нигалу, чтобы он распорядился похоронить его. Если леопарды еще не опередили нас.
– Это все, чего заслуживает сын шакала! Я пойду за лекарствами и повязками, господин.
Мита метнулась
– Я советую тебе пораньше идти спать, Angrezi. Тебе понадобится много сил. Завтра на рассвете мы отправляемся в путь.
Пэйджен не последовал собственному совету той ночью. После очистки и перевязки раны на виске он расхаживал взад и вперед, слишком беспокойный, чтобы спать. Разувшись, он не раз подкрадывался к закрытой двери своей комнаты, не в силах успокоиться. Он раздраженно хмурился на бумаги, лежавшие на столе. Все было в том же самом состоянии, что и три дня тому назад, хотя все дела должны были быть переданы с посыльным до отъезда.
Но всякий раз, как только он всматривался в листы бумаги, Пэйджен видел перед собой бледное лицо Баррет, когда леопарды появились из джунглей, или ее прямую спину, когда она мчалась стрелой к океану. Или ее обнаженные стройные бедра, едва прикрытые мужской рубашкой.
Пэйджен нахмурился, налил в стакан на три пальца виски и выпил не разбавляя. Его лицо исказилось гримасой, когда жидкий огонь проложил жгучую дорожку.
Но огонь виски был ничто по сравнению с огнем, опаляющим его мозг при мысли о женщине, спящей в соседней комнате. Сейчас ее волосы цвета заката разметались по подушке. Тело, прикрытое полупрозрачной сорочкой, напоминает теплый атлас.
Если бы он пошел к ней, она воспылала бы страстью прежде, чем смогла бы проснуться. В одну минуту он мог заставить ее сгорать и задыхаться от желания, страстно умолять его о близости.
Грубо выругавшись, Пэйджен отодвинул пустой стакан и снова принялся расхаживать взад и вперед.
Как удалось этой ведьме так сильно задеть его чувства?
Может быть, это все еще последствия последней встречи с малярией? Или это случилось из-за длинных недель вынужденного одиночества вдали от женского общества? В тот момент ему было все равно.
Все, чего он хотел, – это освободиться от наваждения, чтобы его голова снова стала ясной и трезвой. Уже сегодня эта проклятая навязчивая идея могла стоить ему жизни – и ей тоже. Только законченный идиот мог допустить, чтобы его застали без оружия.
И положение могло только ухудшиться. Ему не станет легче – ни голове, ни телу, – пока он не вытравит ее из своих мыслей раз и навсегда. Но, возможно, имелся другой путь? Пэйджен прищурил глаза, темные, как тени вокруг бунгало.
Да, возможно, Мита могла ему помочь. Девушка явно обожала его, хотя ее поклонение в основном относилось к его несуществующему героическому образу. Уже не один раз после их возвращения из Лондона она приглашала его в свою кровать, так почему он продолжает упорствовать? Он был бы нежен с ней, в конце концов, и смог бы доставить ей удовольствие, прежде чем достигнет собственного освобождения.
Плантатор остановился, чтобы налить себе еще стакан виски.
Сдерживая барабанную дробь сердцебиения, он заставил себя ждать и не двигаться. После показавшейся вечностью паузы тихие шаги послышались в коридоре, ведущем к передней части бунгало. Выходит наружу?
Сжав зубы, Пэйджен медленно приоткрыл дверь. Единственная масляная лампа мерцала на резном шкафу в дальнем конце коридора, проливая золотой свет на гладкий деревянный пол. И в его лучах появилось захватывающее видение – прекрасная женщина, одетая в прозрачную батистовую сорочку, облегающую плавные изгибы ее стройных бедер. Так это была Баррет!
Пока он наблюдал, одетая в белое фигурка медленно двигалась по коридору, ее роскошные распущенные волосы переливались тысячами оттенков золота, янтаря и меди, они были похожи на солнце, осветившее тьму. Как в тумане, Пэйджен продолжал наблюдать, как она подошла к входной двери.
«Так ты решила поиграть, моя красавица? В таком случае давай посмотрим, с кем ты намерена встретиться украдкой».
Пока он тихо и неподвижно ждал, англичанка открыла ротанговую дверь и выскользнула на веранду. Затаив дыхание, Пэйджен последовал за ней, не сводя настороженного взгляда с ее спины. Справа от нее находились кухня, комната для слуг и склад продовольствия. Слева были навесы для сушки чая и помещения для рабочих Пэйджена. Куда она направляется?
Несколько долгих секунд она стояла не двигаясь, обхватив себя руками за плечи. Наклонив голову набок, она прислушивалась к мириадам шумов ночных джунглей. Громче и громче колотилось сердце Пэйджена. С каждым ударом в нем сильнее разгоралась ярость.
Еще несколько секунд, говорил он себе. Тогда он мог бы получить ответы на все вопросы. Тогда он сможет поступить с этой маленькой шлюхой так, как она этого заслуживает. Но объект его негодования не двигался ни вправо, ни влево. Она просто покачивалась слегка, переступая с ноги на ногу, отчего белый подол ее одеяния шелестел по деревянным доскам веранды. Какая-то новая уловка? Пэйджен мучился от неизвестности, внимательно наблюдая горящими глазами за ее странным тихим танцем.
«Чего ты ждешь, Циннамон? Тихого шепота сообщника, скрывающегося где-то в ночи? Вспышки света от края дорожки, ведущей к берегу? Или, возможно, стука камешков по бамбуковой решетке? А когда появится этот ублюдок, замрешь ли ты в его объятиях? Будешь дрожать и прижиматься к нему, как ты проделывала со мной?»
Безумная ярость охватила Пэйджена от сознания того, что она обманула его. Это было ловко проделано, ей-богу, все до последней мелочи. Несомненно, даже ее имя было ложью! Почему-то эта мысль привела его в бешенство, как ничто другое.