Рубиновый сюрприз
Шрифт:
Лорел почувствовала, как в ней закипает гнев. Она резко поднялась с табуретки и принялась расхаживать по мастерской взад и вперед, повторяя недавние действия своего отца и пытаясь успокоиться. Возможно, Свэнн хотел ее защитить и быть покровителем, но ей казалось, он одновременно манипулировал ею.
Лорел спрашивала себя, понимал ли отец, что творил, или, так долго живя в тени, он привык все скрывать даже и от себя самого.
Взяв яйцо, Свэнн поднес его ближе к глазам.
— Я ничего не вижу, — сказал он после тщательного изучения золотой сетки, украшавшей поверхность
Лорел промолчала.
— Лори!
— Я тоже ничего не заметила, — процедила она сквозь зубы. — Но я ничего и не искала.
Вместе с растущим негодованием, Лорел все сильнее и сильнее начинала испытывать чувство вины. За несколько лет отец прислал ей так много подарков, а она даже ни разу не поинтересовалась, на какие жертвы он шел ради дочери. Теперь же она словно находилась в водовороте преданности и предательства… Лорел больше не знала, кто был преданным, а кто нет, кто был невиновный и кого предали.
Если ты будешь просто сидеть и рассуждать о высокой морали, то какой-нибудь безнравственный человек вонзит тебе нож между ребрами.
Лорел содрогнулась от этой мысли, с которой отец жил в течение многих лет.
— Итак, ты не искала? — спросил Свэнн.
— Что? Механизм?
— Нет, заморского принца. Господи, Лори! Соберись. Чем быстрее нам удастся открыть яйцо, тем скорее я исчезну, и ты останешься в безопасности. Ты ведь этого хочешь, не правда ли? Возвратиться в свою высоконравственную жизнь. Чувство вины возрастало с каждой минутой. Лорел желала, чтобы происходящее сейчас с ней было всего лишь кошмарным сном, который вот-вот закончится. Ей хотелось снова вернуться в детство и увидеть отца радостными глазами ребенка, а не смотреть на него, окунувшись в мрачную действительность, в которой он жил.
— Ты украл яйцо? — прямо спросила Лорел.
— Я конфисковал его у мошенников. Это совсем другое дело.
— Откуда ты знаешь, что они мошенники?
Свэнн раздраженно положил яйцо на подставку и повернулся к дочери. Однако в этот момент, яйцо наклонилось и стало падать. Лорел рванулась и успела схватить его.
— Осторожно, — резко сказала она, — ты бы сейчас испортил произведение искусства.
Свэнн взглянул на инструменты, лежащие возле верстака, и спросил:
— Может быть, попробовать стамеской?
— Отец, это яйцо является бесценным сокровищем! — ужаснулась Лорел.
— Долларовая банкнота тоже. Для бедняка, который три дня не ел.
Лорел ошеломленно покачала головой. Наконец она поняла. Кроме цели, которую отец пытался достичь любыми способами, ничего другого он не замечал на своем пути. Так, наверное, поступает летчик, перед которым поставлена задача сбросить бомбу на позицию противника невдалеке от больницы. Жалость, ужас, печаль, вина — все эти чувства возникают — если они вообще возникают — уже потом, когда задача выполнена. Когда отец вновь потянулся за яйцом, Лорел приняла решение. Как и всегда, Свэнн одержал победу.
— Остановись! — громко скомандовала она и встала перед верстаком.
Стараясь держаться внешне спокойной, Лорел расчистила место на своем рабочем столе. Когда все было готово, она включила висящую над головой лампу, направила свет на яйцо.
— Спасибо, Лори, я…
— Не благодари меня.
— …знал, что могу рассчитывать на тебя.
— Я не смогла бы позволить тебе обращаться с подобным произведением искусства, как с индейкой по случаю Дня благодарения, — резко ответила она и заметила, как заблестели глаза отца.
Он знал, что дочь скорее поможет ему, чем увидит драгоценное яйцо испорченным.
— Ты всегда знаешь, на какие кнопки следует нажимать? — холодно спросила Лорел, открывая секретный замок.
Свэнн промолчал.
Дверца шкафа с шумом отворилась. Лорел достала кожаную сумку и через плечо посмотрела на отца. Он следил за ней своими янтарными глазами.
— Я хочу вскрыть яйцо не только ради себя, — нежным голосом произнес он.
— Я уже говорила, что не нуждаюсь в деньгах.
— Поступай в таком случае как знаешь. Но у меня есть друзья, которым так же, как и мне, нужны деньги. А может, даже больше. Система их тоже измотала.
Дверца шкафа захлопнулась. Лорел справилась с секретным замком и, глубоко вздохнув, медленно выдохнула. Она ждала, пока сердце перестанет сильно стучать.
— Лори, неужели это так ужасно — немного помочь мне?
— Помолчи чуть-чуть, — злобно произнесла она. — Мне нужно успокоиться и сосредоточиться, чтобы сделать то, что я собираюсь.
— Извини, — сказал Свэнн. — Я не думал, что ты все так тяжело воспримешь. Мне не стоило возвращаться. Никогда.
— Все в порядке, отец. Если получится, я помогу тебе. Господь знает, сколько хорошего ты сделал для меня, особенно после смерти мамы.
От воспоминаний о жене в глазах Свэнна появилась горькая печаль, которую он не мог скрыть.
— Ты и Ариэль — это лучшее, что у меня когда-либо было в этой проклятой жизни, — ответил он.
— Мы обе любили тебя. И я продолжаю любить. В конце концов это главное, отец, что ты должен помнить.
— Ты меня все еще любишь?
— Да.
Лорел не в силах была видеть эту грустную улыбку.
Она направилась к верстаку, положила на него кожаную сумку и открыла ее. Внутри находились несколько тоже обшитых кожей коробочек и полированный портативный компьютер. Лорел достала, одну из коробочек. Она состояла из двух отделений. Одно было заполнено листами бумаги, сложенными в виде прямоугольных пакетиков и выстроенных в ряд, словно картотечные карты. В таких небольших, в два раза меньше ладони, пакетиках ювелиры традиционно хранят драгоценные камни.
Во втором отделении коробочки лежали различные инструменты. Наиболее привлекали внимание остроконечные инструменты красивой машинной выработки, зонды, щупы, напильники и зажимные приспособления. Все они аккуратно хранились в специальных кожаных футлярах.
Свэнн подошел поближе и, увидев, в каком порядке дочь хранила рабочие инструменты, от восхищения присвистнул.
— Может быть, ты кое-что забрала у меня, — сказал Свэнн. — Некоторые из этих инструментов, по-моему, я носил с собой. Хотя мои не были такими красивыми.