Рубины Блэкхерста
Шрифт:
– Это, по-видимому, большая удача для меня. Не каждый день мне удается видеть столь стройные ножки, – пробормотал он, и Хезер заметила в его глазах порочный блеск. Фалько улыбнулся вымученной улыбкой.
Хезер кашлянула, раздумывая, что бы такое сказать ему в ответ. Но во рту ее пересохло. Блэкхерст понимал ее состояние, оно вызывало у него улыбку, а у нее тихую жалость к себе самой. Девушка удивилась, увидев в его взгляде нечто большее, чем сочувствие. Светло-голубой цвет глаз молодого мужчины стал чуточку темнее. Вдруг эмоции на его лице переменились,
– Может быть, вы захотите пойти на какую-нибудь сделку ради собственной свободы. Что бы вы мне хотели предложить, мисс Максвелл?
От таких слов ее охватила ярость, сердце забилось, удары его эхом отозвались в голове, и Хезер чуть не прокричала от тоски и обиды:
– Я не собираюсь предлагать вам ничего более существенного только потому, что вы имели неосторожность так неуклюже уставиться на мои ноги. В любом случае, вам придется заплатить очень высокую цену до того, как вы получите от меня хоть что-нибудь. Боюсь, что у вас нечего мне предложить, даже если бы вы были так же богаты, как мистер «Золотые Яйца». – Она скрестила руки на груди и огненным взором следила за лицом мужчины, по которому гуляла насмешка. – Кроме того, джентльмену непозволительно упоминать в разговоре какие-либо части женского тела.
Уничижительная усмешка все еще жила на лице Блэкхерста.
– Я вижу, что воровка бдительно следит за своей моралью, но сомневаюсь, что она сможет удержаться, если ей вновь попадется еще одно бриллиантовое колье.
– А что конкретно вы хотели у меня купить?
Они продолжали молча смотреть друг на друга с глубокой враждебностью, и в комнате воцарилась гнетущая тишина. Его взгляд путешествовал по телу Хезер от голых пяток до макушки.
– Я себя не продаю. Никогда не делала этого раньше и не собираюсь в будущем, – резко отвечала она.
– А я и не предлагал этого, – просто ответил Фалько.
– Не могу себе представить, что могло дать вам основание делать такие личные выводы, – с обидой на него и на себя тоже произнесла девушка.
– Мне показалось, что я получил не такие уж неясные намеки в то время, когда вынужден был нести вас обратно в дом, – объяснял он, лениво покачивая своим моноклем, висевшим на черной ленте. – Мне показалось, что в тот момент у вас не было такого отвращения ко мне, какое вы показываете сейчас. Совсем наоборот…
– Я отношусь к вам с отвращением? Но это не совсем так, мистер Блэкхерст! Вы недолюбливаете женщин и позволяете себе грубости по отношению к ним. Признаюсь, не очень приятно быть объектом вашей агрессии. Меня это обижает, и я чувствую себя оскорбленной.
Фалько вздохнул, и в конце концов эта ирония исчезла с его лица. По крайней мере, как и подобает джентльмену, он почувствовал себя неудобно или сделал вид. Мужчина откашлялся и поправил на шее платок.
– Вы правы, мисс Максвелл. Такое поведение предосудительно.
В комнате опять стало очень тихо. Хезер не знала, что сказать, она лишь поплотнее укуталась в одеяло.
– Я прошу прощения, – пробормотал Блэкхерст и, ловко переменив тему, вкрадчиво произнес. – Сегодня на ваших щеках появился легкий румянец, мисс Максвелл. Он очень идет вам.
«Очевидно, он решил сменить тактику», – подумала Хезер. Но теперь она ему не поверит. Фалько же продолжил:
– Сказать вам честно, очень трудно поверить, что под вашим приятным личиком может скрываться опасный преступник.
– Не можете поверить, тогда и не верьте, – резко ответила Хезер. В ее груди вздымались волны злости и жалости к себе самой. Уже второй раз она раскрылась перед мужчиной и оба раза почувствовала себя дурой. Глубоко вздохнув, девушка собрала остатки мужества, чтобы хоть как-то защитить себя. Ей это надо сделать обязательно, иначе она не сможет, помня свое унижение, смотреть ему прямо в глаза.
– Я вела себя плохо, хм, раньше, когда… вы несли меня из конюшен. – Она быстро посмотрела на Блэкхерста и увидела насмешливые глаза и порозовевшие щеки. – Мне было так важно, что вы обо мне могли подумать, я поступила так, как должна была поступить в этой ситуации хорошо воспитанная леди. – Ее голос превратился в смущенное журчание. – Но я также понимаю, почему вам могла прийти мысль обо мне, что я способна обменять свою… скажем так, благосклонность… на возможность свободы, но…
– Уверяю вас, – прервал ее Фалько голосом, в котором звучали лишь тончайшие намеки на непристойности, – вы были очень милы и…
– И вы подумали, что можете сделать мне предложение, недостойное леди? Это уж слишком, мистер Блэкхерст! Да, я думала про себя о ваших… не слишком высоких умственных способностях, но то, что вы будете действовать с таким нахальством…
– Это уж слишком, мисс Максвелл. Я ведь уже попросил у вас прощения. Почему-то, я сам не пойму, как это случилось, но в вашем присутствии проявляются мои не лучшие качества, я не отрицаю этого, но хамом я никогда не был.
– В вашем присутствии и я часто веду себя не лучшим образом, но мне тоже не пришлось встретиться с лучшими чертами вашего характера. Я предлагаю на этом остановиться и больше не нападать друг на друга.
Он согласно кивнул. Хезер глубоко вздохнула и переменила тему разговора:
– Мне кажется, вам лучше сосредоточить свои усилия следователя на ком-нибудь еще, к примеру, на мистере «Члене». Я думаю, что это он украл сахарную булочку из моей корзины. С таким же успехом этот «Член» мог подложить мне ожерелье.
Мистер Блэкхерст рассмеялся:
– Вы сказали «Член»? Что за странное имя?
– Его так в первый раз назвала мисс Даймонд, а сам он, насколько я знаю, нам не представился, – объяснила Хезер. – Он очень странный субъект.
Мистер Блэкхерст выглядел задумчивым.
– К вашему сведению, он – граф Баркли, известная эксцентричная личность; он любит путешествовать по Англии в почтовом дилижансе, но этот человек однозначно не «Кот».
– Я никогда раньше не встречала кого-нибудь, кто бы в помещении носил три пальто сразу… Этот чудак никогда их не снимает, и верхнее пальто он носит наизнанку.