Рубины для пяти сестер
Шрифт:
Анна, мать Ляли, избалованная мужем красавица, ни в чем не знала отказа. Нигде не работая, проводила время, валяясь на диване с сигаретой и книгой. Нюша, видя, что молодая хозяйка ни к чему не способна, стала также готовить и убирать квартиру. Женщина она была простая и жалостливая и считала, что самое главное, чтобы все были сыты и жили в чистоте.
За хозяина Нюше было обидно. Она видела, как Анна, притворяясь перед мужем любящей женой, на самом деле была не так проста. Все чаще она просила Нюшу присматривать за Лялечкой и в дневное время, сама исчезая из дома на несколько часов. Конечно, Нюша могла лишь догадываться, куда уходит хозяйка. Уверенность в том, что
Жалея хозяина, Нюша тогда так и не рассказала ему об этом…
Видимо, Анна вовсе потеряла осторожность. Сейчас Нюша корила себя, что покрывала ее измены. Вот и сегодня Анна умудрилась улизнуть из пионерского лагеря, где работала, в город на свидание. «Сколько веревочке ни виться, конец всегда виден», – вздохнула Нюша.
Она молча ходила по пятам за хозяином, который метался по квартире, разбрасывая вещи жены по полу, и подбирала платья и юбки. Наконец Владимир Егорович успокоился и полез на антресоли за чемоданами.
Нюша, услышав звук поворачиваемого в замке ключа, метнулась в прихожую.
– Анна Андреевна, вы уж… – Она было попыталась предупредить ее, что муж дома, но тот уже сам вышел встретить жену.
– Нюша! Идите… на кухню! А ты – ко мне в кабинет! – Анфимов развернулся и, не глядя ни на кого, пошел прочь.
Нюша юркнула за кухонную дверь, оставив ее приоткрытой.
Что происходило в кабинете, как разговаривал хозяин с женой, Нюша так и не услышала. Она осторожно вышла в коридор. Когда заплаканная Анна проходила мимо, бросив на Нюшу злой взгляд, у нее сжалось сердце. «Бог с ней, с Анной, сама себе судьбу выбрала. Что будет с Лялюшкой?» – испуганно подумала она. В том, что отец не отдаст ребенка жене, не сомневалась. А это означает – Ляля будет расти без матери…
Нюша вернулась на кухню и выглянула из окна. Анна садилась в служебную «Волгу» мужа.
– Нюша. – Анфимов застыл в дверном проеме.
– Да, Владимир Егорович.
– Ты давно все знала, признайся. – Он внимательно посмотрел на Нюшу.
– Свечку не держала, а догадываться догадывалась.
– Что ж молчала?! – упрекнул с досадой.
– А вы бы поверили? Да и не приучена я сплетни-то разносить!
– Ладно, что уж теперь! Собери ее вещи в чемоданы и выставь в коридор. Видеть ее не могу больше! Сейчас она привезет из лагеря Лялю, а сама пусть убирается тотчас. Все!
– Так куда ж ей идти? – Нюше вдруг стало жаль хозяйку.
– Ты еще спрашиваешь?! По-моему, и так все ясно! – опять сорвался он на крик.
«Вот же ты, боже мой. Как же Лялюшка? Она любит мать, всем своим детским сердчишком любит. А та уедет. Бросит, получается. Крут Егорыч, сильно крут! Подумал бы о дите. Хотя какая Анна мать?! И нужна ли ей Ляля? Конечно, малышка должна остаться с отцом! С отцом и со мной!» – Нюша решительно направилась в спальню.
Собирая чемоданы непутевой жене хозяина, она особенно тщательно укладывала самые мелочи. «Пусть ничего ее в доме не остается, так быстрее Ляля забудет мать. Все равно навещать не станет, да и Егорыч не позволит, а девчушка будет ждать и надеяться», – думала Нюша.
У ворот лагеря остановилась «Волга». Леон, услышав шум двигателя, поднялся со скамьи, где они с Лялей недавно сидели вместе каждый со своей книжкой. Ляля только что убежала в дом за
Он издали наблюдал, как Анна Андреевна открывает калитку и быстро идет по дорожке к библиотеке. Поравнявшись с ним, она бросила на него равнодушный взгляд. Сердце Леона тревожно сжалось. Анна Андреевна была бледна и выглядела растерянной. Он понял – что-то случилось.
– Мама, мамочка приехала! – Ляля, выбежав на крыльцо, прижалась к матери.
– Подожди, Ляля, – раздраженно отстранила ее та. – Иди собирай вещи, мы уезжаем.
– Я не хочу домой! Папа будет тебя ругать за то, что ты не хочешь оставаться здесь!
– Твой папа ждет нас. Так что иди и не спорь с матерью.
Ляля обернулась и с мольбой посмотрела на Леона. А он ничего не понимал. Смена только началась, и можно было предположить, что поспешный отъезд Анны Андреевны вызван каким-то чрезвычайным происшествием. В то же время в сердце закралась обида, что она вот так его бросает, без объяснения причин…
Анна Андреевна была погружена в свои мысли и не замечала мальчика. Она достала сигареты, закурила и задумалась. Как ей жить дальше? Где-то она упустила момент, когда все пошло не так. Надо же было ее мужу увидеть ее возле кафе с Эдуардом! Он сообщил ей об этом с такой злостью! Сама виновата, потеряла осторожность и попалась. А муж ее не такой недотепа и мямля, как она всегда считала. В этот раз характер проявил. Она даже испугалась! Потому что никогда раньше его таким не видела. И даже слезы не разжалобили, а это всегда было безотказным оружием. Возможно, разлюбил, а она проворонила этот момент? Да нет, не похоже. Когда в лагерь провожал, глаза были как у брошенной собаки. Как ее раздражал этот его «собачий» взгляд! Если бы Анфимов с самого начала их совместной жизни показал жесткость и власть, она бы и не стала искать мужчину на стороне. Любой женщине нужен в доме хозяин, а не прикроватный коврик. А муж всегда таковым и был. «Аннушка, лапочка, солнышко, зайчик… что хочешь – шубку, туфельки… как скажешь, моя девочка…» – как ее бесили его присюсюкивания! Да, она покупала себе все, что хотела. Но потом была постель, где ей приходилось изображать страсть.
Анна невесело усмехнулась: «Зато теперь я от Анфимова получила сполна! Проявил власть! Бойтесь своих желаний!»
Она с раздражением посмотрела на дочь, с трудом волочившую огромный чемодан. Пока она курила на крыльце, девочка собрала и ее, и свои вещи.
– Пойди посмотри внимательно, не забыла ли чего.
– Анна Андреевна, вы уезжаете навсегда?
Анна только сейчас заметила мальчика, с потерянным видом стоявшего около дома.
– Да, Леон. Так сложились обстоятельства. Прощай.
– До свидания, Анна Андреевна…
Леон быстро отвернулся, чтобы скрыть слезы. От обиды, от сознания, что он ее больше никогда не увидит, у него перехватило дыхание. На смену отчаянию пришла злость. Он выбежал за калитку лагеря и по деревянной лестнице спустился к речке. Чувство злости было таким, что у Леона подкосились ноги. В полном бессилии он опустился на песок и обхватил голову руками. Он просидел на берегу до самого ужина. В лагерь Леон вернулся другим человеком. Дни, оставшиеся до конца смены, превратились для него в тюремное заключение. Родители наотрез отказались забирать его из лагеря, не найдя на то веской причины. Так закончилось его детство. Первая любовь оказалась короткой и жестокой. Впервые испытав горечь потери, Леон понял, что есть на свете чувства сильнее человека. Вот так, не любя, можно причинить боль другому. И нужно стать таким, решил он, чтобы никто и никогда не смог унизить его этой болью.