Rucciя
Шрифт:
Вашингтон.
11 августа.
Малогабаритная крылатая ракета воздушного базирования Х-555 была впервые испытана в 1999 году. Примерно в то же время с Украины в Россию по железной дороге добрались пятьсот семьдесят пять ракет Х-55, официально стоявших на вооружении прилукских «стратегов». Этот арсенал, как и недорезанные за счет США бомбардировщики Ту-160 и Ту-22М3, Киев любезно согласился отдать Москве в обмен на списание газовых долгов. О доставке дюжины ракет Х-555 речи не шло – просто потому, что официально на Украине их быть не могло. Ведь разработка новой ракеты, отличавшейся резко возросшими скоростью (до десяти тысяч километров в час), дальностью (до шести тысяч километров), точностью (отклонение от цели не более пятнадцати-двадцати метров) и малозаметностью (эффективная поверхность рассеяния
Ключевой причиной стало нежелание Бьюкенена отменять совещание в Белом доме, назначенное на два часа пополудни. Особой нужды в нем не было: президент собирался лишь подвести итоги первого совещания, прошедшего днем раньше в ситуационном центре резиденции. Итоги были очевидны – достаточно было включить любой телеканал. Имело смысл говорить о деталях. А для этого участия президента не требовалось. Правда, он активно настаивал на своей причастности – и не из неверия в подчиненных, и даже не из клинического тщеславия, а просто потому, что президенту это было интересно. На первом совещании Бьюкенен к немалому своему удовольствию узнал от Холлингсуорка много нового об особенностях оснащения российских аэропортов оборудованием из развитых стран и о том, какое разлагающее влияние должны оказать силовые воздействия на элиты России и Татарстана. Развернутая аргументация бывшего разведчика, а ныне вице-президента фонда «Свободная Россия», произвела глубокое впечатление даже на Майера, поначалу откровенно выступавшего против привлечения провалившихся шпионов к формированию ключевых для национальной политики решений. Впрочем, и Майеру было чем похвастаться: охота, с которой русские поступились своим суверенитетом в пользу нормальной страны, приводила специалистов в некоторую оторопь.
Второе совещание наверняка готовило не меньшие сюрпризы. Но вчера днем, как раз когда американские бомбардировщики принялись вразумлять татар, умер Даффи. Заскулил во сне, пукнул напоследок и обмяк. Бьюкенена такое совпадение, признаться, впечатлило. Дочерей еще больше – хотя они и не знали отцовских аналогий. Плакали они вполне серьезно. Так что президент решил, что имеет право на законный выходной, который проведет вместе с семьей в родовом поместье в Индиане, где и пройдут похороны несчастного пса. Бьюкенен предложил Майеру самому донести до стальных извилин храбрых воинов волю национального лидера. А потом доложить о конкретных формах, в которые преломилась прошедшая сквозь извилины воля.
Майер же решил предварить встречу со стальными извилинами короткой беседой с Холлингсуорком – чтобы, так сказать, не все сразу. Поэтому пригласил вице-президента «Свободной России» не к двенадцати, а на полчаса раньше – чтобы понять, не слишком ли чудесными представляются знатоку идеи президента.
Холлингсуорк терпеть не мог опаздывать, поэтому прибыл в Белый дом загодя. Это стало вторым фактором, выключившим его из аналитического процесса. На входе в Западное крыло его, в отличие от прошлого раза, никто не встретил. А капитан, проверявший сиреневый пропуск, выданный Холлингсуорку в ходе прошлого визита, на сей раз не стал дотошно интересоваться его маршрутом. Просто предложил ему выключить сотовый телефон, пройти сквозь пару металлических рам и следовать, куда хотел. Вид у капитана был рассеянный, словно он внимательно прислушивался к голосу, звучащему внутри его головы – где-то за левым ухом, судя по обращенному в себя взгляду.
Холлингсуорк решил по таким пустякам не удивляться, со второй попытки выпытал у офицера, где конкретно находится кабинет Майера, отказался от услуг сопровождения, предложенным таким же рассеянным, хоть и более учтивым лейтенантом, и отправился в указанном направлении. Лестница, по которой он поднялся на второй этаж, был пустой, зато в коридоре, в который он вышел, народ вел себя как мурашки в отсиженной ноге. Патрик некоторое время постоял у стены, присматриваясь, но никакой системы в происходящем не уловил и отправился к кабинету Майера.
Помощник президента оживленно общался с телефоном, однако Майера заметил, оживленно ему отсалютовал и жестом попросил присесть и подождать. Завершив разговор, он, едва поздоровавшись, пожаловался:
– Патрик, вы умный человек, объясните глупому нью-йоркцу, что творится с техникой? Оранжевый уровень опасности не существует, что ли, без ложных сообщений о начале Апокалипсиса?
– Вы имеете в виду Армагеддон?
– Ну да, Армагеддон. Хотя, может, и Апокалипсис. Откровение от компьютера. Ему видится ракетная угроза, и сделать с этим ничего невозможно.
– Ложная тревога? – уточнил Патрик.
– Ложная тревога, эвакуация всего Белого дома, подъем истребителей и вызов Борисова по горячей линии. Полный набор.
– Такое, кажется, бывает?
– Бывает. Но не четыре же раза подряд, – раздраженно сказал Майер.
– Иисус Христос, – откликнулся Холлингсуорк.
– Если бы. Сначала была какая-то намагниченность одного из мониторов. Потом сбой в центральном компьютере. Потом уж я не знаю что…
Из динамика, скрытого, видимо, под потолком, донеслась пронзительная трель. Потом еще одна. И еще.
– А вот вам и пятый раз, – обреченно сказал Майер, откидываясь на спинку кресла. Но тут же качнулся обратно, к столешнице, схватил телефон, зло отжал несколько кнопок и осведомился:
– Майер. Что на сей раз? Я понимаю, что всеобщая эвакуация, причину скажите. Снова метка на радаре? И снова мерцает? И сама не исчезнет? Ах, может быть? Превосходно. Какое счастье, что президента сегодня нет – вы бы его здорово обрадовали такими принудительными выгулами на лужайке. Я понял.
Положив трубку, он сообщил Патрику:
– Опять ракета летит. Видимо, русская. А может, австралийская – не долетит никак. Стало быть, ее в виде бумеранга сделали. Нам предлагают покинуть здание и пройти в бомбоубежище. Послушаемся или здесь пересидим?
Патрик пожал плечами и осведомился:
– Информация о запуске межконтинентальных ракет есть?
– Да нет, конечно. То есть запусков нет. Все шахты под контролем, и русские, и китайские, и корейские даже.
– А мобильные носители?
– Мобильные носители все заняты ужасно: у русских же стратегические учения. И бомбардировщики, и атомные подлодки расползлись на полпланеты.
– Так, – сказал Холлингсуорк. – Может, действительно есть смысл в бомбоубежище сходить?
Майер с интересом посмотрел на него и согласился:
– Пойдемте. По дороге объясните.
К тому моменту, как собеседники в несплоченной толпе злых чиновников вышли на закрытую деревьями боковую аллею, ведущую к бомбоубежищу (грандиозному подарку президента Эйзенхауэра преемникам) Майер оценил вводную и принялся в бешеном темпе названивать по самым разнообразным номерам, давая очень толковые и, главное, немногословные ЦУ. Обгонявшие их обитатели Белого дома явно сгорали от любопытства, заслышав фразы «Особое внимание на BlackJack над Арктикой, Антарктикой и Центральной Азией. Три тысячи миль – это уже расстояние прямого удара. Проклятие, они уже двадцать лет самые большие в мире бомберы делают. Так чего ради им не припасти царь-бомбу и царь-ракету? Усильте радиолокационное наблюдение и спутниковый мониторинг, и немедленно затребуйте подробный отчет с российских баз». Но даже самые любопытные чиновники были отменно вышколены, потому лишь ускоряли шаг и чинно устремлялись в живой коридор, талантливо выстроенный агентами секретной службы и приданными им в помощь морскими пехотинцами. Майер в этот коридор погружаться не стал, а остановился у его устья, знаком предложив Холлингсуорку переждать вместе с ним. Патрик послушался и постарался расслабиться. Нервничать хотелось ужасно. Глупо это было – даже если тревога оказалась не ложной, прятки в бомбоубежище были излишней роскошью. Если ракета, предположительно летевшая к Белому дому, была ядерной, легкое укрытие могло обрадовать только совсем уже отъявленных мазохистов, предпочитающих умирать долго и страшно. А неядерная ракета, нацеленная в Белый дом, должна была попасть в Белый дом, не причинив особого вреда его окрестностям, к которым относилось и бомбоубежище. Слов нет, у русских точность – понятие невероятно относительное, и оно вполне могло распространяться на высокоточное оружие. Но если бы ракета угодила вот в это укрытие, разница между теми, кто находился внутри, и теми, кто нервничал снаружи, была бы заметна только опытным патологоанатомам. Эта мысль слабо успокаивала, но позволяла, по крайней мере, не коситься с вожделением на замазанную штукатуркой дверь полутораэтажной надстройки, скрывавшей подземный бункер.