Рудимент
Шрифт:
Позади, с мелодичным всхлипом, решетка перекрыла жерло тоннеля, из которого мы пришли.
Я попал в замок к человеку-аллигатору.
В последующие годы меня множество раз вывозили за пределы Крепости, и всегда только этим путем. Другой дороги не существовало; во всяком случае, я ее не обнаружил, пока не добрался до планов строительства. Окна и выходы всех построек, окаймлявших внутренний периметр Крепости, были обращены вовнутрь. В то же время снаружи, чтобы не создавать впечатления пятнадцатиметрового бастиона, стояли точно такие же здания, но с окнами наружу. Между ними оставалось свободное пространство, широкий коридор между двух задних стен. Даже если ловкий каскадер забрался бы на крышу, то перепрыгнуть восьмиметровую пропасть
Много раз я наблюдал за тем, как приходит на службу персонал. Сторож в будке не ленился проверять пропуска и снова задвигал ворота подземного коридора, пусть даже следом шел еще кто-то. Со стороны гаража патрулировал вторые ворота еще один парень. Не считая промежуточных постов между корпусами и служащих внешнего периметра. Побег в моем положении можно было совершить, только научившись растворять себя в унитазе. Но для потенциально здорового узника я обнаружил, в первые же дни, лишь два пути. С помощью вертолета или автомобиля.
Для автомобилей имелся отдельный тоннель, рядом с пешеходным, но он не достигал парка, а уводил к подземному разгрузочному узлу под корпусом «В». Оттуда все, что требовалось, развозили на тележках. Замечательно спланированная, абсолютно незаметная с земли и похожая на буйный оазис сверху, неприступная Крепость.
Я обкатывал кресло с риском навернуться и сломать шею. Огромный парк, беседки вокруг бассейна, все три этажа «моего» корпуса, и оба коридора, влево и вправо, вплоть до постов охраны. А также длинная застекленная оранжерея первого этажа, выводящая прямиком к конференц-залу и столовой. Двери остальных корпусов передо мной не открывались. Как и многие двери на третьем этаже. Как и решетка на пешеходном тоннеле. Моя палата находилась на втором этаже, и слава Богу, корпус имел окна в обе стороны, потому что стоял посреди парка. На этаже имелись три лифта, но только два откликались на мое появление. Оказывается, в ручку кресла был встроен дистанционный ключ, который тут носили все. Очень удобно. Кто-то может попасть везде, а кто-то, если быстро сменить коды на ключах, не сможет даже выйти из туалета. Очень удобно на случай проникновения чужих.
Полное отсутствие людей. Позже я научился замечать научный персонал и пациентов, а тогда, в первый день, меня вновь охватила паника. Радужные цветастые лужайки, порхание бабочек, намертво сжатые щели тонированных дверей. Плафоны отражались в блестящем ламинате коридоров.
Журчание воды в декоративных фонтанчиках и еле заметная вибрация подземных механизмов. До того, как я натолкнулся на спаренную решетку третьего поста, перегораживающую коридор, я совсем ошалел от безлюдия и собирался уже звонить Винченто. Он сказал, что оставляет меня освоиться, и ушел вместе с Сикорски. И вот за решеткой, в компании следящих мониторов, я встретил первое живое существо.
— Заблудился, парень? — улыбнулся мне белобрысый детина, похожий на викинга. — Здесь для тебя фарватер закончился. Разворачивай свой крейсер в обратную сторону!
— А где… Где все? — глупее я, пожалуй, ничего не мог придумать. Только что я безрезультатно пытался открыть десяток дверей, но попал исключительно в туалет, душевую и еще одну каморку вроде кухни.
— А все по своим местам! — включился в игру охранник. Очевидно, он служил на флоте. — Идем полным ходом! Кого свистать наверх, капитан?
Я вежливо ему улыбнулся и тут заметил, что викинг говорит сущую правду. На многих мониторах шевелились люди. Если система слежения охватывала только этот корпус, значит, я ломился в двери, но мне попросту не открывали. Черт, куда же я угодил?! Чем они там занимались, в соседних помещениях, что не сподобились даже на секунду выйти?
Белобрысый гигант сидел с трубкой в руке, приготовившись меня спасать, но тут пискнул мой мобильник, и доктор Винченто сказал, что ждет меня в палате.
Я ехал на лифте и гадал, как этот умник объяснит подобный уровень секретности. Только законченный кретин мог бы поверить, что целая рота бывшего морпеха, или кто они там, стережет инвалидов. А еще я гадал, отчего это в здании, где три этажа, на панели лифта — пять кнопок. Но мне подчинялись только три наземных уровня.
Винченто и Сикорски развалились в креслах возле моей постели и непринужденно беседовали. Рядом стоял гориллообразный черный парень со сплющенным лицом. Халат на его спине разрывало на части, а руки походили на манипуляторы батискафа.
— А вот и наш талантливый Питер! — сказал мой наставник. — С Дэвидом, я надеюсь, вы уже подружились. Дэвид будет работать с тобой и дальше.
С моим персональным санитаром, водителем и телохранителем за две недели мы действительно почти подружились. Я говорю «почти», потому что он, все-таки, получал деньги за свою работу. Во всяком случае, я плакал, когда Дэвида не стало. Куколка не знает об этом, она уверена, что самая проницательная и ловкая. Но не ей рассуждать о Дэвиде и о причинах его смерти. Впрочем, все это случилось гораздо позже, а тогда мы с Дэвидом улыбнулись друг другу, как старые друзья.
Мне показалось невероятной удачей, что Дэвида у меня не отнимают. Без него я бы рехнулся от гнетущей тишины. А еще Крепость подавляла чистотой. Рано утром приходили молчаливые люди в комбинезонах, выползали из щелей, точно горные гномы, и надраивали помещения, как медную пожарную каску. На самом деле это был всего лишь стиль работы, американский, если угодно. Я бесился в полном одиночестве в Москве, среди горланящей толпы больных и стаек медсестер в курилках, а тут испугался размеренного деловитого ритма.
Здешние ребята вкалывали как черти, чтобы оттягиваться в выходные. Чтобы покупать домики возле океана. И крутые тачки, иногда с водителем. Я поглядел на Дэвида, как он стоит по струнке и слушается босса. Я все это обмозговал и решил не задавать дурацких вопросов насчет охраны и закрытых дверей. Если я хочу забрать маму, я должен привыкнуть к их стилю.
— Тебя что-то беспокоит, Питер? — проницательно взглянул Винченто.
— Нет, сэр, — твердо ответил я. — Все замечательно.
Большие боссы едва заметно переглянулись. Они прекрасно сознавали, что меня беспокоит очень многое, и сумели оценить мой жест. Вблизи Пэн Сикорски уже не казался мне похожим на крокодила. Просто очень сильный загар и морщинистая кожа. И Дженна в чем-то права, когда называла его «сладеньким». Он производил слащавое впечатление, пока не улыбался. И пока не снимал солнцезащитные очки. Без дымчатых стекол зрачки Пэна походили на абордажные крючья. Огромный безгубый рот, скошенный на сторону. Добрая понимающая рептилия со стальным маховиком внутри.
— Тогда завтра, если ты не возражаешь, мы приступим к работе. Ты видел, какой кабинет мы тебе приготовили? — Он встал и нажал на кнопочку пульта. Кусок стены, отделанной жидкими обоями, вместе с фотографией парусника отъехал в сторонку, и позади обнаружилась дополнительная комната, едва ли не больших размеров, чем палата.
— Как ты уже заметил, Питер, мы без дела не сидим. — Добрые черные очки Пэна Сикорски разрезали меня вдоль позвоночника, а теперь аккуратно снимали скальп. — Тебя ждет следующий режим. утром — необходимые медицинские процедуры, затем три часа умственной нагрузки, не дольше. Вероятно, тебе захочется более интенсивно нагрузить мозг, но у Дэвида на этот счет имеются свои инструкции. Так что не воспринимай его поведение как диктат. Прогулки, отдых, сон, питание — строго по режиму. После обеда опять лечение. Вероятнее всего, Дэвид будет возить тебя к специалистам в другой город, не все врачи могут посещать тебя здесь. Вечером, если самочувствие хорошее, еще два часа работы. Но не обязательно. Пока твои родители не закончат некоторые формальности и не открыт счет на твое имя, деньги будет приносить твой помощник. Выходные можете проводить в городе, кроме экстренных случаев. Что тебя не устраивает? Что непонятно?