Рухнувшая с небес
Шрифт:
Конечно, жалко родителей, пушистиков, но жить без Никиты и радоваться Вероника больше не сможет. Это был ее Ангел, единственный и неповторимый, как каждый рассвет.
Сейчас Лилит выйдет, и она ей все это скажет.
Лилит не спешила выходить. Вероника набрала в легкие больше воздуха, откинула со лба непослушную прядь волос и решительно направилась на кухню. Сейчас она ей все скажет.
— Привет, солнышко!
Так не бывает. Вероника протерла глаза.
— Я тебя разбудил? Пушистики еще спят.
Никита поцеловал ее в нос и отвернулся к плите, где он варил кофе.
Живой и невредимый Никита Бородин с голым торсом и растрепанными волосами на ее кухне утром варил для нее кофе!
Она бредит. От горя лишилась последней капли рассудка. Или над ней все же смиловались и дали чуточку помечтать…
Вероника плюхнулась на табурет.
— Сегодня солнечный день, — Никита ласково посмотрел на нее и подмигнул, — пойдем снимать! После того как ты съездишь на свою съемку. Не забыла? В час тебе нужно к Шубину. Массовка не должна опаздывать, а то роль со словами не дадут.
— Ну и фиг с ней, — улыбнулась Вероника, — я никуда не поеду без тебя.
— Правда? — он принялся разливать кофе по чашкам. — Я тебе говорил, что варю лучший кофе на свете? Нет? Тогда говорю.
— Никита, — всхлипнула Вероника, начиная осознавать, что все это не сон, не сказка, а обыкновенное чудо. — Я тебе говорила, что очень тебя люблю? Тогда я говорю тебе это снова. Не покидай меня больше, пожалуйста.
— Солнышко, давай поженимся! И всегда будем вместе. Кстати, — он пожал ее ладонь, — мне нужно будет поговорить об этом с твоими родителями. Они утром позвонили, я не стал тебя будить. Сказали, что вылетают обратно и везут тебе подарок — духи первой и единственной женщины-фараона Хатшепсуп. Мы их встретим вместе, если ты не против.
— Я только «за», милый. Мы их встретим. Прошло двадцать дней? Мне показалось, что я прожила целую жизнь.
— Звонила Лилит.
Вероника напряглась.
— Она спросила, как мне все это нравится. Я ответил, что мы в восторге. Я правильно ей сказал?
Вероника, смахнув слезинку, кивнула.
— Еще звонила Люсиль.
— Кто?
— Люсиль Токарева. Она просила передать, что встретиться с тобой не сможет. Ее продвижением занялась Лилит, и теперь у нашей Люсиль нет ни одной свободной минуты. Знаешь, родная, для меня главное, чтобы ты ни о чем не жалела.
— Никита, любимый, я никогда об этом не пожалею. Ты больше не ангел?
— Что? Ангел? — он рассмеялся. — И придет же тебе такое в голову. Нет, — он стал серьезным, — я не ангел. И рад, что остался с тобой.
Кофе так и остыл нетронутым потому, что Вероника с Никитой целовались. Страстно, сильно, нежно, словно не виделись друг с другом вечность. Страшную непроглядную вечность, в которой едва не погибла их любовь.