Руина, Мазепа, Мазепинцы
Шрифт:
поп Святайло, сотник Кованько, перекрест Яценко и писцы не
обвинялись прямо в доносе на гетмана, но министры нашли, что их нельзя отпускать в Украину, потому что тогда гетману
будет это <не без сумнения>. Министры предоставляли
окончательную судьбу всех преступников царской воле, но
представляли на утверждение царю приговор: Кочубея и Искру казнить
смертью, попа Святайла сослать в Соловки, а сотника Кованька
в Архангельск для поверстания в службу: Яценка и чернеца
Никанора, которые, собственно, были только передатчиками
доноса, за то, что впутались в чужие дела, сочли неприличным
оставлять в Украине и приговорили их сослать на жительство
в какие-нибудь великороссийские городы. Федора Осипова
отпустили с похвалою, нашедши его <человеком добрым, умным
и на нынешнее время потребным>. О нем написана была
похвальная грамота к киевскому губернатору, которому
указывалось распространить ее по всей Малороссии.
Мазепе было не по вкусу, что дело о доносе на него
разбиралось не в Украине, и он несколько раз письмами домогался
его лист, а Кочубей писмо то взявши и прочет того ж часу ятся бегству.
И того ж дня которого он с Искрою ушол, нападши посланные мои
нечаянно на двор, не застали уже Кочубея и Искры, а посланные за
ними вслед гнали даже до Красного Кута, где уже не дерзая без ведома
моего им чинить, возвратилися паки до Диканьки в маетность Кочубееву
и там взяли было сына его зятя полковника миргородского и лист до него
писанный вышеупомянутый, из кармана выняв, ко мне прислали, который
у себе имею и ничего в нем противного не обретаю. Толко внутренкяя и
тайная Бог весть, для сего надобно бы тут Кочубея на очную с ним ставку
поставить, которою бы или осудился или оправдался, а покамест Кочубей
пришлется, приказал и сотникам и полковникам политично миргородского
полковника назирать да и сам недримательное на оного имею око, хотя
он еще ничего не знает, кроме того, что Кочубей на пытке был и
повинился>. (Государственный архив. Кабинетские дела. Отделение II. Кн. №
8. Письмо Мазепы к Головкину, доставленное царю с письмом Головкина
от 9-го мая.)
625
от Головкина и Шафирова, чтобы враги его были присланы к
нему на расправу. Узнавши, что после первых допросов
обвиненных отправили в Смоленск до дальнейшего указа, Мазепа
встревожился, так как это показывало, что дело еще не
кончилось и может повернуться иначе. Тогда Мазепа еще сильнее
домогался присылки Кочубея и Искры к нему на казнь и пугал
царских министров, что в Малороссии происходят толки и
расходятся слухи, будто Кочубей придет снова в царскую милость
и станет гетманом1.
Но царя Петра беспокоила в то время мысль: не совершен
ли был этот донос по неприятельскому подущению. Время было
военное, и мысль эта, естественно, приходила царю в голову.
Ему казалось, что Кочубея и Искру допрашивали недостаточно
строго. По отправлении их в Смоленск, когда министры
прислали к царю проект решения дела, Петр приостановил
утверждение и написал Головкину, чтобы преступников еще раз
допросили с пыткою. Напрасно Головкин представлял государю
1 23 мая писал Головкин царю: <Кочубея и Искру отослали в Смоленск
и велели держать их до указу вашего величества, только не было бы
продолжением того дела сумнения гетману. Многократно просит он
прислать оных в войско для обличения их воровства и потом карания, какое
ваше величество над ними учинить повелите. А в народе малороссийском, от его Кочубеевых единомышленников разсееваются многие плевелы: будто Кочубея и Искру из Смоленска в Петербург препроводили и будто на
него гетмана ваш великий гнев; и ныне-де обозного генерального челяд-
ника в Киев едучого в одном малом местечке Оленовце за то только, что
просил подводы, старшина тамошняя била и из местечка, отнявши
лошадь, выгнала с таковыми выговорами: полно уже вашего гетманского
панства! Приедет на вашу всех погибель Кочубей! Тоже всюды в простом
народе безумные повести разглашаются, будто Кочубей в великой милости
вашей здесь, а Искра будто послан гетманом города какого-то добывать, а когда добудет, отпущен будет на гетманство. Такое-де смущение и
мятеж от плевосеятелей единомышленников Кочубеевых потамест не может
искорениться, пока народ не увидит их привезенных туда к гетману в
оковах и достойную казнь по делом своим восприемлющих ибо хотя де
оных Кочубея и Искру и в уголь здесь сожгут, никто от тамошних не
будет ведать и верить. Да и честь его гетманская в великом понижении
и обругании обретается, ибо оные клеветники на него не только в Великой
России письмами обругали и в Малой России много в уши клеветали
неправду, изменническим пороком славу и честь его испраздняя и
возбуждая против него на бунт, но и по иным заграничным землям, по
Польше, по Литве и по иным то разсеяли. Понеже гетман Сенявский