Руины Арха 1
Шрифт:
– Но ты же пил.
– С чего ты взял? – усмехнулся Борис. – Если бы в самом деле хлебнул, мы бы с тобой щас не трепались.
Завидую его предусмотрительности…
Неприятная возня, о чудо, позади! Рюкзак разбух как насосавшийся клещ, а на мне – тонкий сливовый свитер, черная жилетка из кожи, камуфляжные штаны, ремень, крепкие бурые башмаки до середины голени, подошва высокая, шнурки как молоденькие змеи. А на плечах серый плащ.
Накидываю на макушку капюшон.
Борис всплеснул руками.
– Ну вот, уже и не
В одежде куда уютнее, кожа успела забыть, что бывает тепло и сухо. Но бледный труп в одних лишь трусах напоминает, откуда одежда. Когда-то и я, возможно, буду валяться вот так: голый, бел как мел, с дырой в легком, в кровавой грязи, и меня начнут раздевать до костей черви…
– А можно… сжечь?
Борис нахмурился.
– Зачем?
– Так спокойнее.
– Лишняя трата ресурсов. Всех на своем пути не сожжешь. К тому же, он пытался нас убить.
Борис прав. Но смотрю на мертвого Курта, и кажется, что сам лежу там, даже пальцы шевельнуться не могут, дышу с дрожью.
– Ладно, – вздохнул Борис. – Бонус за хорошую учебу…
Торба выпускает горсть углечервей, стальную фляжку, как у Курта, но больше, и зажигалку.
Борис милосердно взял хлопоты на себя, и вот мы уже у выхода, я – сложив кисти замком на животе, Борис – скрестив руки на груди, наблюдаем, как в центре пылает огненный цветок с сердцевиной в форме человека.
Выяснилось, что сжигание выглядит эстетичнее, чем гниение, лишь в кино. А в реале глазеть на то, как человечина краснеет, пузырится, лопается, шипит, не намного приятнее, чем на копошение могильных личинок. Запахи жженой человечины и волос вызывают тошноту, глаза слезятся от дыма.
– Доволен? – спросил Борис.
Черт, похоже, читает меня как открытую книгу.
– Уйдем отсюда, – сказал я.
Глава 4
– Значит, идем в Колыбель, да?
– Да.
– Но я не видел, чтоб ты сверялся с картой. Как ориентируешься? – спрашиваю, догоняя. – Все коридоры как две капли…
– Пришло время открыть страшную тайну, – сказал Борис весело, не оборачиваясь, сырые обломки под сапогами ритмично хрустят. – Держись там за что-нибудь.
– За сердце?
– Лучше за что-нить покрепче. Понятия не имею, где мы. Вижу эти коридоры в первый и, скорее всего, последний раз.
– То есть?!
– А то и есть. У Руин нет и не может быть карт. Их геометрия более непостоянна, чем женская мысль. Думаешь, если вернемся коридоров на десять, то окажемся там, где были? Черта с два! Во-первых, фиг запомнишь, что было десять коридоров назад, сам справедливо заметил, коридоры тут как две капли, точнее, триллионы капель. Но если запомнишь, то, вернувшись назад, не узнаешь. Коридоры всегда меняются. Не коридоры, а коридуры!
– Черт! Ваш Арх… в конец архенел!
– И, спорю, жутко этим доволен.
– Но как ориентироваться?
– Самый надежный
– Это как?
– Вот куда внутренний голос идти нашептывает, туда и чешешь. Почаще и поярче думаешь о пункте назначения. И свято веришь, что доберешься в ближайшие сроки.
– И что, помогает?
– Когда как. Иногда можно увидеть врата города за следующим поворотом, а иногда бродишь год.
– Да уж, синоптики нервно курят…
– Руины, – изрекает Борис философски. – Элементы хаоса тут в порядке вещей. Даже доверяя чутью, обладая буйной фантазией, веря, что вот-вот доберешься, можно блуждать вечность. А иногда натыкаешься на город, хотя думал о сидящей на кучке дерьма мухе.
– Здесь, походу, разлюблю сюрпризы вовсе.
– Не дрейфь. Бывает всякое, но практика показала, если следуешь за шестым чувством и веришь в успех, вероятность добраться до цели гораздо выше. Руины появились не вчера. Сотни тысяч путников общались, делились опытом. Есть «Поводырь» – сборник правил, составленных на основе наблюдений тысяч руинцев. Следуя им, попасть в определенное место можно вероятнее всего.
– А «Поводырь» есть у тебя?
– Старое издание. Но способы дойти до мест, где обычно бываю, знаю на память, книжка вылезает из торбы в очень уж экзотических случаях.
Вновь поворот, и мы замерли.
В конце коридора лежит ничком девушка в медицинском халате, намок то ли от пота, то ли от сырости. Кроме халата, на юном теле, судя по просветам, ничего. Лица с такого расстояния не видно, но блестят роскошные светлые пружины локонов.
Шаги медленно, но верно урезают дистанцию до незнакомки, сердце бьет в набат. На середине коридора замечаю в ее кисти черный приборчик. Вроде, электрошокер. Из кармана халата торчит зеленый фонтанчик и оранжевый бугорок моркови.
– Новенькая, – сказал Борис.
– Халат, шокер, морковь… Одежда, оружие, еда?
– Угу. Три базовых рандомных предмета от Руин в подарок.
– Надо помочь.
Ускоряюсь, Борис исчезает за краем обзора, но в следующий миг за плечо дергает назад сила, я чуть не взвыл, снова у Бориса за плащом. А тот неподвижен как скала, взор прикован к бесчувственной.
– Я те дам вперед батьки!
– Она замерзнет!
– А тебя разорвет на туеву хучу кусочков.
– То есть?
Борис зачерпнул из прямоугольного темного рта в стене прах кирпича, пригоршня раскрылась в броске, облачко песка полетело вперед. В двух шагах напротив Бориса воздух становится мутным… Путь словно преградила упругая пленка!
– Стеклотина, – сказал Борис.
– Та-а-ак, – протянул я, ладони уперлись в пояс. – Разнообразие местной фауны начинает действовать на нервы.
– Не волнуйся, однажды все закончится. Обретешь покой, а кто-то из тварей набьет пузо. Нервы, как и прочие потроха, для представителей местной фауны питательны.