Руины Арха 1
Шрифт:
Тварь рванула на себя, я крикнул, ладонь выпустила кисть Бориса, держусь на одной руке, почти на волоске.
Освободившаяся конечность выбирается из рукава, скидываю половину плаща.
Рука ценой дикой боли бросается к Борису, наши ладони воссоединились. Сцепились чуть ли не до крови. Борис кивает. Вторую кисть разжимаю сам, вновь отделяет от смерти хрупкий мостик. По руке в ладонь соскальзывает лямка рюкзака, кидаю Борису, рюкзак по дуге падает рядом с Борисом.
Меня качает, будто маятник. Используя эту силу, Борис меня втягивает.
Внизу
– Потеря не самая страшная, – заверил Борис.
Спешим убраться.
Оббегая провалы в полу, возвращаю рюкзак на спину. Плита под ступней провалились, я споткнулся, глухое эхо удара выпавшей плиты о пол коридора ниже. Наверное, рассыпалась… Потираю колено. Борис помогает встать, бежим дальше.
В пути то и дело выгибаюсь буквой «зю» в попытках разглядеть место, где спина теряет благородное название, пальцы щупают штанины на ягодицах.
– Что высматриваешь? – спросил Борис, заглянув за угол. – Там, конечно, тоже коридор, но из монстров в нем разве что глисты.
– Есть один. Бурый черведрист. Бывает двух видов, твердый и…
– Ладно, не стращай…
– Просто проверяю, не обделался ли.
– И как?
– Вроде сухо. Только вспотел.
– Поздравляю.
Выходим в крохотный портик с колоннами, в их трещины вонзились иголки вьюнов. В центре – бассейн со светящейся бирюзовой водой, плавают гидрокрысы. Борис рассказывал в пути: гидрокрыс, как и смышей, в Руинах до черта. Пара крыс умывает на берегу мордочки, в рыбьей чешуе сотни отражений бирюзовых звездочек, весла хвостов покачиваются.
– Что это?
– Бассейн. С гидрокрысами.
– А я-то и не допер. Зачем он тут?
– Незачем. Случайный архитектурный выкидыш, для Руин дело обычное. Говорил же, Руины – генератор случайностей.
– А водичку пить можно?
– Если хочешь призвать жидкого черведриста.
– О'кей…
Идем к бассейну, гидрокрысы на берегу прервали гигиену, спинные гребни взъерошились. Подходим к борту вплотную, крыса нырнула в бассейн. Другая замерла в напряжении, лапки нерешительно продолжили умывание, а чуть позже зверек вообще не обращает на нас внимания.
На дне бассейна блестит архипелаг монеток, среди них рубль. В этой воде металлические кругляши светятся как фонарики. Наверное, путники бросали на счастье.
Я тоже решил бросить, но не монетку, а что-нибудь съестное для гидрокрыс.
Руины слабо вздрогнули.
Снова.
И снова.
Дрожь ритмичная, каждый удар сильнее, с потолка сыплются камушки, крысы засуетились, перестрелка визга. Инстинктивно шагаю назад, взгляд растерянно озирает колонны. Крысы выскакивают из бассейна, за каждой дуга брызг, разбегаются кто куда, Борис тянет меня к проему.
За колоннами слева стена резко покрылась сетью трещин, такой густой, аж почернела, уже рассыпается на горошины и пыль, но обломки летят не вниз, а вглубь стены, где исчезают в страшной дыре шириной с человечий рост, дыру окаймляет корона жвал, каждое со слоновий бивень.
Меня сковал ужас.
Борис тащит меня вглубь коридора. Вскоре, окутанный густым сумраком, вижу, как в проеме, будто в окне, слева направо шагает гигант, помесь жука и гусеницы, на синих панцирях блики стали, пластины грохочут как доспехи на рыцаре, ножищи вминают плиты с силой пресса для утилизации ржавых тачек. Удивительно, как опора под ним не проваливается. Но самое страшное – пасть. Внутри не просто глотка. Абсолютное ничто. Черная дыра засасывает все на своем пути. Даже с меня успела оторвать капельки пота, ниточки свитера и много-много пылинок.
Хвостовая булава скрылась за краем проема, грохот шагов все тише…
Крадусь за Борисом, тот по-хозяйски вышагивает на свет бирюзы, волшебная вода разбрызгана пленками по обломкам, бассейн превратился в уродливую яму, как от взрыва бомбы. За выступ стены цепляется гидрокрыса, мордочка вертится, эхом жалобный писк, наверное, зовет уцелевших сородичей. А по обе стороны от нас – бреши: коридоры пересекает круглый туннель, торчат в далекой перспективе ребра других коридоров и этажей, между ними ячейки, словно пчелиные соты. Видимо, жуку плевать на архитектуру. Прожирает путь в любом направлении, как лазер. Уверен, и в сплошной скале проел бы нору как червяк в рыхлом яблоке.
– Поздравляю! – Борис отмахивается от пыли. – Это ништорм. Нам повезло.
– Да уж, если б засосал тот ротик…
– Повезло, что на него наткнулись. Точнее, он на нас. Кажись, сегодня будем ночевать в безопасности. Идем за ним.
– Что?!
– Давай-давай, упустим!
Сообразить не успеваю, а Борис уже тащит меня за собой как воздушный шарик. То и дело спотыкаюсь, но потом ноги все же привыкли к темпу Бориса, он отпускает.
– Собрался поохотиться? – спросил я.
– Ништорма убить невозможно.
Обнадежил.
Мчимся по норе этого самого… жука, в общем. Справа и слева мелькают горловины коридоров, по их срезам катятся мелкие крупинки, каменные слезы капают с верхних краев дыр, проеденных жуком, приходится скакать, как лошадям на ипподроме. Иногда спрыгиваем вниз: в таких местах пол, видимо, не выдерживал, жук проваливался на этаж ниже, а после вновь шагал куда вздумается.
Завидую. Так сильно, что даже не боюсь, хотя от грохота лап Руины ходят ходуном, а уши молят о пощаде. Вот бы и мне так: быть свободным, идти куда хочу, и ничто бы не могло остановить, никто не смог бы причинить вреда.
За очередным изгибом свежего туннеля в облаке пыли сверкнула булава, хвост плавно покачивается, синие шипы крошат стены легко, словно вспарывают полиэтиленовые пакеты с гречкой.
Борис тормозит, от сапог фонтанчики камушков, врезаюсь в его спину.
Шагаем метрах в пяти от хвоста, дышу как паровоз, вокруг пылевой туман, душит кашель.
Приступ кончается, иду согнувшись, ладони на животе. Сплевываю. Слюна от пыли серая.
– И какого лешего мы за ним?
– Ништорм сытый, скоро ляжет спать.