Руины Арха
Шрифт:
Доспехи с вожака снял, надеваю нагрудник, затем черед наплечников, застегивать ремешки помогает Катя, мокрый платок в ее кулачке оттирает пятна крови с моего лица, с жилета, с костей доспехов.
– Спасибо, – шепнул я.
Отстегиваю от ремня арбалет.
– У меня теперь пушка, так что… Прикрывай с тыла этим.
Глаза
– Не умею стрелять…
– Научу. Вчера тоже не умел.
Борис у реки умылся, прополоскал рот.
– Ну, – говорит, подходя к нам, – думаю, этим акт мародерства ограничим. В путь.
– Ты же говорил, в Руинах любая ржавая скрепка имеет цену, – напомнил я.
– Имеет, – согласился Борис. – Но мерзы… Самое ценное мы взяли, остальное пусть тлеет вместе с их гнилым мясом. Я, знаешь ли, тоже бываю брезглив.
Катя присела рядом с ним, платочек вытирает пятна крови с плаща.
Ощущения как после трени в качалке. Пыхтим как кони, пот ручьями, но ничего особенного. Хотя если подумать… я только что зверски прирезал чело… Нет уж. Мерза есть мерза.
Покидаем красивый, не заслуживший столь грязной битвы зал через трещину в стене, оборачиваюсь увидеть напоследок каменных дев, и меня глотает узкий сырой коридор.
В доспехах непривычно, но для своего массивного вида они легкие, все же кость – не железо. Интересно, смогут защитить от стрелы или пули? Вряд ли… Но от удара дубиной спасут, а это немало. И от челюстей какой-нибудь гадины уберегут, хотя после можно будет выбросить. Зато будет кому выбрасывать.
По дороге вручил Кате связку с арбалетными болтами, учу стрелять. Арбалет плюет стрелы в грибы, чаши для огня, обломки плит, барельефы, один раз даже в рычуна, но тот удрал прежде, чем туда прилетел болт. И к лучшему. А то убежал бы с болтом в заднице, а болтов дефицит.
Тиски коридоров раздвинулись, даже дышать легче, словно вместе с туннелями стали шире легкие.
Фигурка Бориса в плаще с видом от третьего лица такая привычная, часто увлекаюсь, воображая его своим аватаром, будто каждое его движение направлено мною.
– Интересно, что он чувствует? – шепнула Катя. – О чем думает?
– Сам бы хотел знать. Или не хотел…
– С ним спокойно. Как за стеной.
– Нравится?
Катя тихонько захихикала, локоток пихает в ребра панциря.
– Отелло!
– Не… С ним почти как с отцом. Болтаем, будто не в Руинах, бдительности ноль, а он всегда начеку. За всем следит, просчитывает, из какой щели какая тварь может выскочить, против каждой у него средство. Крыша лопнет держать все это под контролем. Я бы сдох от нервов раньше, чем от монстров.
– А что будет без него?
– Давай не думать об этом.
– Давай.
Устроились на привал, я ушел отлить в соседний коридор, так бы просто отвернулся и зажурчал, но теперь с нами Катя, иду подальше, чтоб не услышала.
Стена осквернена, поздравляю себя с облегчением, затягиваю ремень, посвистываю, но тут… жалобный писк. Умолкаю. Пищит вновь и вновь – из пробоины в стене чуть дальше.
Осторожно заглядываю за кирпичи.
Завал. Рухнули плиты размером с микроволновки, одна придавила хвост мыши размером с упитанную крысу. И все же мышь.
Точнее, смышь.
Смышей в Руинах тьма. Путешествуя с Борисом, а затем и с Катей, то и дело видел мелких серых грызунов, исчезали белыми вспышками, но такую огромную вижу впервые.
Борис рассказывал, хвосты смышей – источники силы. Если пережать чересчур, смышь не сможет телепортироваться.