Руины
Шрифт:
— Я могу заставить тебя.
— Так сделай это, — бросаю я вызов, приподнимая бровь. — Только не начинай петь снова.
— Смешно.
Наступает короткая пауза.
Затем он нападает, и он точно знает, куда - на мой живот. Я до смешного боюсь щекотки.
— Ах! Прекрати! — я смеюсь, пытаясь отбиться от его руки, но безуспешно.
— Нет, я еще недостаточно
— Зевс! — кричу от смеха, моя грудь болит самым лучшим образом. — Ну же! Прекрати!
— Ладно, — ворчит он, прекращая щекотать меня. Он ложится на спину. — Я действительно чертовски скучал по тебе, — тихо говорит он, обращая свои неожиданно серьезные глаза к моим.
Я прижимаю руку к его груди, над сердцем, касаясь татуировки.
— Я тоже скучала по тебе, — говорю ему. Я наклоняю голову и целую его.
Когда я отстраняюсь, его рука проникает в мои волосы, удерживая меня на месте.
— Я знаю, что облажался с нами. Я больше не повторю эту ошибку.
— Знаю, — шепчу я.
Но мы оба знаем, что я верю в это только наполовину. Я еще не полностью в том месте, где могу доверять ему.
Он снова притягивает меня к своим губам и томно целует.
Я опускаю голову ему на грудь, переплетая свои ноги с его.
Звук потрескивающего на заднем плане огня и биение его сердца под моим ухом - это все, что мне сейчас нужно.
— Помнишь, как ты выступала на зимнем фестивале под песню "Umbrella"? — спросил он неожиданно.
— Конечно, помню. — Я закатываю глаза. Та пьеса, которую я поставила, была о нем и обо мне, о том, что я чувствовала к нему с того момента, как встретила его. Как я всегда к нему относилась. — Откуда это взялось? — спрашиваю я, откидывая голову назад, чтобы заглянуть ему в глаза.
Он пожимает плечом.
— Не знаю. Я помню все о нас... но это просто одно из тех воспоминаний, которые навсегда остались со мной. Смотреть, как ты танцуешь, было моим самым любимым занятием на свете. Я ненавижу, что ты больше не танцуешь.
— Я танцевала, в клубе. — Пока не уволилась, когда он снова появился в моей жизни.
— Ты знаешь, что я не это имел в виду. — Его глаза потемнели. — Я ненавижу, что ты бросила танцы из-за меня.
— Я перестала танцевать, потому что была беременна. Был бы ты там или нет, мне все равно пришлось бы бросить учебу.
— Но ты могла бы вернуться, если бы я был там, чтобы поддержать тебя.
Я качаю головой.
— Я бы не вернулась. Какой в этом был бы смысл? У меня была Джиджи, и она была для меня самым важным. Ты знаешь, что такое балет. Это изнурительные, долгие
Его глаза устремлены в потолок. Он тяжело вздохнул.
— Тем не менее, я должен был быть там.
Я ничего не говорю. Потому что он прав. Он должен был быть там. Я могу винить Марселя за то, что Зевс не был рядом с Джиджи. Но не в том, что Зевс не был рядом со мной. В этом виноват он.
Его глаза, решительные и твердые, возвращаются к моим.
— Я заглажу свою вину перед вами обоими. Я клянусь тебе, Голубка.
Я подношу руку к его лицу, прижимаю ладонь к его щеке.
— Ты уже делаешь это, просто находясь здесь и сейчас.
Но я знаю, я узнаю этот взгляд. Знаю, что он считает, что должен делать еще больше. Отсюда и покупка этого дома.
— Зевс... тебе не нужно было покупать этот дом, ты ведь знаешь.
Я знаю, что с деньгами у него все в порядке, но он все еще платит за обучение Ло и Мисси в колледже и финансово поддерживает своего отца. У него есть деньги, но этих денег ему хватит и на то, чтобы продержаться, когда его боксерская карьера наконец-то закончится.
Его брови сходятся вместе.
— Должен был. Ты должна была понять, что я здесь, чтобы остаться. И я сделаю все, что потребуется, доказывая тебе это.
— Я просто... Я знаю, что у тебя есть деньги. Я просто не хочу, чтобы ты тратил их впустую.
Разочарование застилает ему глаза.
— Ничто, потраченное на тебя или Джиджи, не является пустой тратой. И я не жалею денег, Кам. Не беспокойся об этом.
— Итак, почему бой с Димитровым так важен? Ты сказал мне недавно, что делаешь это, потому что тебе нужны деньги.
Он отворачивается от меня. Слишком быстро.
— Мне нужно обеспечить будущее Джиджи.
Я верю его словам. Действительно верю. Но я также думаю, что есть что-то еще, чего он мне не говорит. Какая-то другая причина, по которой ему нужны деньги.
Я уже собираюсь спросить, когда он говорит:
— Ты станцуешь для меня? — он переводит взгляд на меня. Они задумчивые и горящие. Все, что беспокоило его минуту назад, исчезло.
— Сейчас?
— Да.
— Э... нет. — Я смеюсь.
— Почему бы и нет? — он хмуро смотрит на меня, поджав губы.
— Потому что я голая. — Я указываю на очевидное рукой.
— И? — он в недоумении приподнимает бровь.