Руины
Шрифт:
— У нас есть прошлое, Голубка. Но у нас есть и совместное будущее. И наше будущее - в этом доме. — Его руки скользнули вверх по моим рукам и прижались к моему лицу. — Как только я увидел это место, я увидел нас. Помнишь, как мы говорили о том, что однажды у нас будет дом у воды с крыльцом, который мы заполним нашими детьми, когда закончим нашу жизнь в городе? Ты бы танцевала, а я боролся. Потом, когда пришло бы время, мы бы оба уехали, переехали в такое же место, как это, и создали бы семью. Ты бы открыла школу танцев, а я, возможно, открыл бы боксерский зал. — Его большой палец скользит по моей щеке. — Я знаю,
— Ты бросишь бокс?
Он смотрит мне в глаза.
— После боя с Димитровым. Как только я получу эти деньги, я покину бокс.
Я выдыхаю.
— Зевс, я не хочу, чтобы ты бросал бокс. Я не хочу, чтобы ты закончил свою карьеру, только потому, что думаешь, что этого хочу я.
— Я хочу быть здесь, с тобой и Джиджи, и ... я уже не чувствую себя так, как раньше. Раньше я любил острые ощущения от борьбы. Конечно, деньги имели значение. Но сейчас... это все.
— Но проблема между тобой и мной не в боксе, Зевс.
— Ты думаешь, я этого не знаю? Ты не веришь, что я останусь. Ты думаешь, что я снова уйду от тебя и никогда не вернусь.
Я опускаю голову. Он поднимает ее обратно.
— Я не смогу доказать тебе это, пока ты не дашь мне шанс.
Он прав. Я знаю, что прав.
Но страх - жестокая вещь. Он душит тебя. Калечит тебя. Не дает тебе сказать слова, которые ты хотел бы сказать.
Он, должно быть, видит мою внутреннюю борьбу, потому что убирает руки от моего лица. Проведя одной по моей руке, он переплетает наши пальцы.
— Давай я тебе все покажу.
Я иду с ним, и сначала он ведет меня в гостиную, где есть великолепный антикварный камин, но декор устаревший, как и кухня. Зевс говорит мне, что он купил дом по хорошей цене по этим причинам. Обновление дома не потребует больших затрат.
Пока он проводит экскурсию, я вижу, как мы будем жить здесь втроем. И эта мысль приводит меня в ужас.
— Здесь четыре спальни, — говорит он мне, когда мы поднимаемся наверх. — Джиджи выберет одну из трех. Я думаю, ей понравится спальня в передней части дома, так как из нее открывается вид на озеро, а это - он ведет меня к открытой двери - хозяйская. В ней есть своя ванная комната и балкон.
Я вхожу в комнату. Она большая и просторная. Обои на стенах выцвели и шелушатся. Но это все равно потрясающе.
Не говоря ни слова, я подхожу к двери, ведущей на балкон.
Я поворачиваю ключ в замке, открываю их и выхожу на улицу.
Вид потрясающий. Отсюда открывается вид на задний сад и лес за домом. Это уединенное и тихое место. Кусочек рая.
Я
— Что ты думаешь? — тихо говорит он, его шепот овевает мою шею.
— Я думаю, что он идеален, но...
— Не надо. — Его руки на моих плечах, он поворачивает меня лицом к себе. — Не говори то, что, как ты думаешь, должна сказать, то, что твои боль и гнев говорят тебе сказать. Скажи мне то, что у тебя в сердце.
Ты. Всегда ты.
Я выдохнула с трудом, слезы навернулись на глаза.
— Ты все еще любишь меня? — мягко спрашивает он.
Я вижу страх в его глазах. Страх, что я скажу ему "нет", снова отвергну его. Именно это заставляет меня, наконец, сказать ему правду.
— Да, — шепчу я.
— Тогда у нас все получится.
— Но...
— Никаких "но", Голубка. Я люблю тебя. А ты любишь меня. У нас все получится.
Я закрываю глаза, пытаясь собраться с мыслями.
— Но Джиджи... я не могу рисковать... — Я открываю глаза, чтобы посмотреть на него. — Я не хочу, чтобы она привязалась к идее о нас. Вдруг ничего не получится?
— Значит, мы пока оставим это между нами. Мы не скажем Джиджи, что мы вместе, пока ты не почувствуешь, что готова.
— А что насчет этого дома?
— Он никуда не денется. Я могу поработать над тем, чтобы подготовить его для нас. И когда ты будешь готова переехать, ты и Джиджи, я буду здесь, ждать.
Все, что он говорит, замечательно и прекрасно. Но мне страшно. Мой пульс учащен. Мое сердце преследует его.
— Кам...
Я моргаю, глядя на него.
— Я боюсь, — признаюсь я.
Боль наполняет его глаза.
— Я ненавижу, что сделал это с тобой. — Он закрывает глаза и прижимается губами к моему лбу. — Мне чертовски жаль. — Он целует мой висок. — Я больше никогда не причиню тебе боль. Клянусь. — Целует меня в щеку. — Просто впусти меня обратно, и я обещаю провести остаток своей жизни, заботясь о тебе и Джиджи. Позволь мне вылечить нас.
— А что, если ты не сможешь? — мой голос дрожит.
Я не понимаю, что плачу, пока он не смахивает мои слезы большими пальцами.
— Не могу - это не вариант для меня, детка. Я исцелю нас. И ты снова будешь мне доверять.
Я зажмуриваю глаза, думая, не своим испуганным разумом, а сердцем. Тем, которое любило его девять лет.
— Хорошо, — шепчу я, открывая глаза.
— Хорошо?
— Я хочу попробовать. Ты и я.