Рука Фатимы
Шрифт:
– Но ты женщина! – воскликнул Джинким. – К тому же скоро у тебя родится ребенок. Как ты собираешься мне помочь?
– Очень просто. Во-первых, у меня есть доступ в покои Маффео и к его слугам. Если яд спрятан там или его подмешали ему в пищу – я смогу выяснить. В отличие от тебя мне легче там ориентироваться и опросить слуг. Никто не обратит особого внимания. Большинство слуг-китайцев считают меня просто любопытной сорокой. Мне нечего бояться за свою репутацию. Во-вторых…
– Вот это-то и плохо, Беатриче! Если кто-то из слуг подмешал яд, значит, ты живешь под одной крышей с убийцей и этому
– Во-вторых, я врач, – продолжала она, не обращая внимания на его доводы.
Пусть они вполне обоснованны, она не желает их слушать, по крайней мере сейчас. Пока паниковать рано.
– Я часто бываю в лечебнице. Могу спросить Ли Мубая, знает ли он что-нибудь о красавке. В больничной аптеке хранятся сотни разных трав. Может быть, среди них есть и красавка? Если да, то круг подозреваемых значительно сократится – ведь доступ к лекарствам есть только у врачей и их доверенных лиц. Ну а в-третьих, я бегло говорю по-арабски. У этого Ахмада наверняка есть гарем, а в нем – куча женщин, изнывающих от скуки. Если бы арабские мужчины догадывались, что слышат и видят их жены, изнемогающие от безделья, – ликвидировали бы все гаремы. Никто не удивится, если я познакомлюсь с женами Ахмада. Представляю, как они обрадуются! – Все выложат новой подруге, которая еще не слышала их болтовни и…
– У Ахмада нет никакого гарема, – перебил ее Джинким. – Он вообще не женат.
– Что?! Нет женщины? Ни одной? Ну так поговорю с его сестрой или матерью.
– У него никого нет. Он живет один. Думаю, нет даже слуги, как ни странно.
– Тогда с этим типом не все в порядке. – Беатриче расстроилась: рушился весь ее план. – Ну что ж, надо придумать что-нибудь еще.
– Есть еще Марко, – добавила она, горько усмехнувшись. – Как тебе известно, когда мы виделись в последний раз, он подарил мне кольцо и сказал, что, если я пожелаю его видеть, мне стоит только послать ему кольцо со слугой. До сегодняшнего дня я думала, что никогда не сделаю этого. Но сейчас, кажется, настал час принять его любезное предложение. Может, мне удастся назначить встречу в его покоях.
– Ты действительно хочешь послать ему кольцо? А ты понимаешь, как это опасно? Ведь с Марко шутки плохи. Если он тебя раскусит, он…
– Знаю! – Беатриче сжала кулаки.
Конечно, она ясно понимает всю опасность, по крайней мере чисто умозрительно. Но она решилась и не отступит от своего решения.
– Была не была! Маффео мне как отец. Не могу допустить, чтобы его племянничек, который чуть не погубил его, вышел сухим из воды или снова подсыпал ему яд.
Она поймала себя на тайной мысли: помогая Джинкиму, будет чаще с ним видеться. Но лучше ему этого не знать.
– Сомневаюсь, правильно ли ты поступаешь, но, вижу, спорить с тобой бессмысленно. Предупреждаю все же, что действовать тебе придется на свой страх и риск.
Разреши только присматривать за тобой. – И он тяжело вздохнул, а на лице мелькнула счастливая улыбка. – Хорошо, помогай мне разыскать этого негодяя, но при одном условии: регулярно отчитываться передо мной и не делать ничего, что повредило бы тебе и твоему ребенку.
Беатриче улыбалась: он беспокоится за нее – это заставляет сердце биться сильнее. Может быть, между ними действительно
– Обещаю тебе! – заверила она.
– Хорошо. Тогда вернемся в Тайту. Нас там, наверное, уже хватились. Зачем нам лишние подозрения? К тому же стало холодать. Ты, наверное, замерзла?
Слегка пришпорив коня, он повернул его и поскакал в город. Беатриче следовала за ним, любуясь его прямой, гордой осанкой охотника и воина: подвижен, гибок – прямо сошел со страниц исторической книги с иллюстрациями.
Вообще-то она предпочла бы еще немного задержаться в степи, хотя, кроме неба, травы, нескольких холмов и лесов на горизонте, смотреть не на что. Но Джинким… его лучистые зеленые глаза, низкий, хрипловатый голос – словно голосовые связки обработали наждаком. От каждого звука этого голоса по телу пробегает дрожь…
Интересно – что он о ней думает? Временами кажется, что его тоже влечет к ней. Потом он вдруг замыкается в себе, и ей снова остается теряться в догадках. В самом деле он от нее ничего не хочет или просто робеет? А что если отважиться сделать шаг первой?.. Но как он отнесется к этому? Ведь даже в двадцать первом веке многих мужчин коробит, когда женщина первая объясняется в любви. А Джинким – гордый человек, его легко задеть, и тогда он совсем отвернется от нее. И конец всему, что еще и не началось…
Беатриче подумала о Маркусе, Али, Саддине, В отношениях с каждым были свои проблемы. Маркус в течение трех лет с успехом подавлял ее личность, а она этого даже не замечала. Отношения с Саддином оказались короткими: он собирался ее убить, или его заставляли это сделать – смотря с какой стороны посмотреть. Свою любовь к Али она осознала, когда было уже слишком поздно. Сейчас ей очень не хватает его. Жаль, что они так мало были вместе…
Почему в жизни все так сложно? Вдруг она вспомнила о бумажном свитке, который ей сунула гадалка. Что же там такое?..
– Смотри – там впереди, на горизонте, уже видны крыши Тайту. – Джинким потянул поводья, чтобы их кони шли рядом. – Скоро приедем. Но пока мы не во дворце, с его интригами, хочу попросить тебя об одном. Все, о чем мы с тобой говорили, должно остаться между нами. Даже Маффео и Хубилай не должны ничего знать.
– Конечно. Обещаю тебе. Ты действительно хочешь скрыть это от Хубилая?
– Да. – Он устремил взор к горизонту, где в лучах зимнего солнца, как разноцветные драгоценные камни в золотой оправе поблескивали изогнутые крыши города. – Когда-нибудь наступит подходящий момент, и я расскажу все Хубилаю. Но решу сам, когда этот момент настанет.
Беатриче не возразила ни единым словом. Но почему все-таки Джинким не хочет рассказать все брату? Конечно, она плохо знает хана, видела его всего дважды. И все-таки у нее сложилось впечатление, что у Хубилая острый ум и от него не ускользнет ничего, что творится в его царстве. Возможно, он догадался и об отравлении Маффео. Но это дело Джинкима; в конце концов Хубилай – его брат, а не ее. Пусть сам все и расхлебывает.
До Тайту добрались на удивление быстро. По какому-то тайному знаку с неба оба одновременно натянули поводья и остановились, пораженные открывшейся перед ними картиной. В ярких лучах солнца сверкал великолепный город. И все же чего-то не хватает этой красоте.