Рука Хаоса
Шрифт:
— Я следил за Эпло, просто чтобы посмотреть, куда он пошел. Я же говорил, что он не любит тебя, дедушка. Он долго бродил по лесу, высматривая кого-то. Говорил с собакой о своих змеях. Затем он пошел в город. Он чуть не ввязался в драку. — Глаза Бэйна стали круглыми от страха.
— Эпло? — недоверчиво произнес повелитель.
— Спроси кого угодно! Любой расскажет! — Бэйн не слишком преувеличивал. — Женщина сказала, что у него какая-то болезнь. Она предложила помочь ему, но он оттолкнул ее и пошел себе прочь. Я видел его лицо. Оно было неприятным.
— Лабиринтная болезнь, — сказал Ксар. Выражение его лица смягчилось. — Это со всеми бывает…
Бэйн понял, что совершил ошибку, заговорив о болезни. Этим он оставил врагу путь для отступления. Мальчик поспешил отрезать этот спасительный путь.
— Эпло отправился к Последним Вратам. Мне это не понравилось, дедушка. С чего бы ему ходить туда? Ты же сказал ему, что он должен отвезти меня на Арианус. Он должен был пойти к своему кораблю и подготовить его. Разве не так?
Глаза Ксара сузились, но он пожал плечами.
— У него есть время. Последние Врата притягивают многих. Многие опять возвращаются к ним. Ты, верно, не понял, дитя мое…
— Он собирался войти туда, дедушка! — настаивал Бэйн. — Я знаю! И это значило бы, что он ослушался тебя, правда? Ты ведь не хотел, чтобы он входил туда? Ты хотел, чтобы он отвез меня на Арианус.
— Откуда ты знаешь, что он собирался войти внутрь, дитя? — спросил Ксар мягко, но угрожающе.
— Потому, что так сказал ему тот сартан! А Эпло не сказал, что он не хотел войти! — торжествующе ответил Бэйн.
— Какой сартан? Сартан в Нексусе? — Ксар чуть не рассмеялся. — Тебе это, верно, приснилось. Или ты сочиняешь. Ты придумал это, Бэйн? — Последние слова повелитель произнес жестко, настойчиво глядя Бэйну в глаза.
— Я говорю тебе правду, дедушка, — торжественно заявил Бэйн. — Тот сартан появился из ниоткуда. Это был старик в серых одеждах и в дурацкой шляпе…
— Уж не Альфредом ли его звали? — нахмурившись, перебил Ксар.
— О нет! Разве ты не помнишь, дедушка? Я же знаю Альфреда. Это был не он. Эпло называл его Зифнеб. Он сказал, что Эпло собирается войти в Лабиринт, чтобы разыскать Альфреда, и Эпло согласился. По крайней мере, не отрицал. Затем старик сказал, что нельзя идти в Лабиринт в одиночку и что так он никогда не спасет Альфреда. А Эпло сказал, что он должен вывести оттуда Альфреда живым, поскольку он собирается взять Альфреда в Чертог Проклятых на Абаррахе и доказать, дедушка, что ты не прав.
— Доказать, что я не прав, — повторил Ксар.
— Так сказал Эпло, — Бэйн не позволял себе привирать. — Он собирался доказать, что ты не прав. Ксар медленно покачал головой.
— Наверное, ты ошибся, дитя. Если бы Эпло наткнулся в Нексусе на сартана, он привел бы врага ко мне.
— Это я привел бы к тебе этого старика, дедушка, — сказал Бэйн. — Эпло мог бы, но не сделал этого. — О драконе Бэйн не сказал ни слова. — Он сказал, чтобы сартан побыстрее убирался отсюда, поскольку ты можешь прийти.
Ксар зашипел, стиснув зубы. Узловатые руки, которые только что гладили локоны Бэйна, судорожно сжались, случайно дернув мальчика за волосы. Бэйн вздрогнул от боли, внутренне упиваясь происходящим. Он понял, что Ксару куда больнее, чем ему, и что Эпло за это поплатится.
Внезапно Ксар схватил Бэйна за волосы и запрокинул ему голову, чтобы Бейн смотрел ему прямо в глаза. Он долго удерживал взгляд ребенка своим устрашающим, испытующим, пронзительным взором, проникающим до самого дна души Бэйна — не слишком глубокого дна.
Бэйн отвечал Ксару бестрепетным немигающим взглядом. Ксар знал, что Бэйн искусный и коварный лгун, и понимал, что Бэйн это знает. В душе Бэйна было достаточно правды, чтобы спрятать под ней ложь. И со своей жуткой проницательностью, со своим знанием взрослых, полученным в долгие одинокие часы, когда ему нечего было делать, кроме как изучать взрослых, он понял, что Ксар слишком уязвлен предательством Эпло, чтобы копнуть глубже.
— Я же говорил тебе, дедушка, — горячо заговорил он, — что Эпло не любит тебя. Только я тебя люблю.
Державшая Бэйна рука вдруг обмякла. Ксар отпустил мальчика. Владыка уставился в сумерки, и на его пустом лице ясно рисовалась неприкрытая боль. Плечи Ксара вдруг поникли, руки бессильно повисли.
Бэйн не ожидал такого. Ему это не понравилось. Ему стало завидно, что одни только мысли об Эпло могут причинить владыке такую боль.
Любовь сокрушает сердца.
Бэйн обнял ноги Ксара, прижался к нему.
— Я ненавижу его, дедушка. Ненавижу за то, что он причинил тебе боль. Он должен быть наказан, ведь должен, да, дедушка? Ты наказывал меня, когда я лгал тебе. А Эпло поступил еще хуже. Ты говорил мне, что наказывал его перед тем, как он отправился на Челестру, что ты мог убить его, но не стал этого делать. Ты опять должен наказать его, дедушка! Снова наказать его, как тогда!
Ксар, раздраженный, попытался было высвободиться из цепких объятий Бэйна, затем остановился. Вздохнув, он ласково погладил Бэйна по волосам, глядя в сумрак.
— Я рассказывал тебе об этом, Бэйн, чтобы ты понял, за что я наказал его и за что — тебя. Я не причиняю боль без причины. Боль учит нас, вот почему наши тела ощущают ее. Но некоторые, вижу я, не хотят усваивать уроки…
— И ты снова накажешь его? — поднял взгляд Бэйн.
— Время наказаний минуло, дитя мое.
Хотя Бэйн ждал этих слов, этого тона целый год, он все равно не смог не содрогнуться.
— Ты собираешься убить его? — прошептал Бэйн в священном трепете.
— Нет, дитя, — ответил владыка Нексуса, крутя в пальцах золотые завитки волос Бэйна. — Не я. Ты.
Эпло вернулся в дом владыки. Он прошел через жилые комнаты, направляясь в библиотеку Ксара.
— Он ушел, — сказал Бэйн, который сидел на полу, скрестив ноги и опершись локтями на колени. Кулаками он подпирал подбородок. Бэйн изучал сартанские руны.
— Ушел? — Эпло остановился, посмотрел, нахмурившись, на Бэйна, затем на дверь в библиотеку. — Ты уверен?