Рука сатира
Шрифт:
Первое, что сделала Нэнси, — перебежала через улицу к гаражу, пристроенному к дому Ричмондов. Ворота гаража были закрыты, но существовали еще три маленьких окошка, через которые Нэнси могла, поднявшись на цыпочки, заглянуть внутрь.
Она потянулась и взглянула, «фольксваген» был в гараже. Если Вера и отправилась куда-то, то либо пешком, либо ее отвез Джек. Но Вера ненавидит ходить пешком, а Джек обычно уезжает в больницу или в свой кабинет задолго до того, как Вера встанет с постели.
Нэнси пошла к задней двери. Колебалась она только мгновение. Затем повернула круглую
Нэнси шагнула в кухню. Кондиционированный воздух был прохладен и восхитительно сух. Она почувствовала себя легкой и свободной, но в то же время была подавлена тягучим страхом, который превращал каждый шаг в акт воли.
Она задержала дыхание и, подняв голову, прислушалась. Ничего не слышно. Звучало, как и должно звучать в пустом доме, без звука.
Тем не менее Нэнси позвала: «Вера-ааа?» — и продолжала: — «Вера! Ты дома?» Ответа не было. Интересно, подумала Нэнси, что я скажу, если входная дверь сейчас распахнется и войдет Вера. Как объяснить, что тебя застали в доме соседа? Нэнси досадливо рассмеялась. Черт с ним. Она поняла, тут что-то не так, и уверенно пошла в гостиную Ричмондов, находившуюся в глубине дома.
Комната была чудесная, и Нэнси очень давно втайне завидовала. Сейчас она не чувствовала зависти. Ее внимание было приковано к массивной двери из осветленного красного дерева. По некоторой причине.
За этой дверью находился кабинет Джека Ричмонда. За этой дверью находилось нечто ужасное. Нэнси знала это. Подобно лунатику, она двинулась через гостиную, открыла тяжелую дверь и заглянула в кабинет. Там была Вера Ричмонд. Нэнси в глубине души считала, что она и должна там быть. Вера Ричмонд сидела в большом кожаном кресле с высокой спинкой, лицом к двери, будто ждала, что кто-то войдет. Но она была мертва.
Мертва. Нэнси так была уверена в этом, что не продвинулась ни на четверть шага в кабинет. Она просто стояла на пороге и смотрела на свою подругу со странным чувством отстраненности, вся настойчивость куда-то делась.
Вера расчесала волосы, подкрасила губы, напудрила щеки и надела хрустящее яркое летнее платье, готовясь к смерти. Она выглядит прекрасно, подумала Нэнси. Оконные шторы были раздвинуты, и свет, проходя через жалюзи, рисовал солнечную лестницу на пылающем паркетном полу…
Лестница от жизни к смерти. Действительно, прекрасная комната для смерти.
Вера была мертва. Вера — мертва? Немыслимо. Вера всегда была здесь, спокойная, улыбающаяся, умелая, старающаяся остаться незаметной. «Моя третья рука», как частенько говаривал Джек. Вера была из тех людей, которые существуют вечно.
И теперь она сидела мертвая в кресле мужа. И вопрос, кроме всего, заключается в том, почему. Наверное, она расчесала волосы, надела выглаженное платье и наложила грим не для того, чтобы просто сесть и умереть прекрасным летним утром. Наверняка — нет. Но, тем не менее, это так. Она умерла, руководствуясь своими причинами, своим способом и в свое время.
Резко повернувшись, Нэнси увидела стол из полированного красного дерева, кресло от стола отодвинуто, как если бы кто-то только что встал и ушел. Кто-то и сделал это. Вера. На столе, под голубым стеклянным прессом лежали два листка белой бумаги, заполненные четким почерком Веры. Она села сюда, чтобы написать что-то перед смертью, возможно, ожидая смерть.
С некоторым изумлением Нэнси обнаружила, что стоит возле стола. Она не собиралась читать, она очутилась возле стола внезапно. Столкнув стеклянный пресс кончиком пальцев, Нэнси склонилась над столом, не касаясь бумаги, и стала читать, что написала Вера.
«Джек, дорогой.
Еще с прошлого вечера на нашей террасе я с жуткой определенностью знала, что лейтенант Мастерс придет еще раз. Он пришел этим утром. Позвонил у передней двери и затем, обойдя дом, у задней. Но я не отвечала, и через некоторое время он ушел. Поэтому я знаю, что должна сделать. Прости меня, дорогой, как я простила тебя.
Я думала, что время все залечит, но я устала ждать. То, что обвинят тебя, я поняла с самого начала, и потому должна была тебя спасти. Ты все время знал, конечно, что я сделала. Но ты никогда не винил меня, никогда не проклинал, и я так благодарна тебе за это. Ты не забудешь, надеюсь, что я намеками старалась убедить, что не заставлю тебя страдать из-за моей ошибки.
Это была ошибка. Я поняла это сразу, как только сделала, но было слишком поздно. Мастерс проницателен. Он понял все почти правильно, за исключением самого важного — того, что виновата я, а не ты. Ларри той ночью звонил из офиса. Он хотел видеть тебя. Он принял большую дозу лекарства, что и я скоро сделаю, но он испугался, передумал и просил помощи. Ты был на срочном вызове, а я знала, что дорога каждая секунда. Когда-то я была медсестрой, поэтому сама поехала в нему.
Мне жаль Ларри. Я искренне собиралась, если смогу, помочь ему. Но когда я вошла в офис, прошла через заднюю дверь, которую он как-то умудрился открыть для меня, я нашла его на софе в глубокой коме. И затем, в единой ослепляющей вспышке откровения я увидела, что смогу избавить тебя и себя от Лилы раз и навсегда, — и не окажусь замешанной. Ларри выпил яд и, следовательно, будет обвинен в ее убийстве… Как бы то ни было, там, в офисе, я стояла, смотрела и ждала смерти Ларри. Не знаю, могла ли я спасти его, он уже потерял сознание, когда я приехала. Может, это только слова. Но суть в том, что я оставила его умирать, даже не попытавшись помочь. Бездействием я убила его так же определенно, полагаю, как если бы заставила его принять лекарство в самом начале.
Лилу я убила собственной рукой. Когда я вернулась домой, в ее спальне еще горел свет, и я должна была ждать, пока она заснет.
Это было очень рискованно, потому что я в точности не знала, когда ты вернешься из больницы, и действительно, я успела только закончить со всем и лечь в постель, как ты вернулся. Я не жалею, что убила Лилу, мне только обидно, что все так скверно обернулось для меня и для тебя. Самым большим заблуждением Лилы было непонимание того, кто я такая. Она третировала меня сотней разных способов, издевалась надо мной. Действительно ли она считала, что я все снесу? После всего, что она мне причинила из-за тебя?