Рука, сердце и кошелек
Шрифт:
– Давай телефон!
– Чей? Мой?
– Да не твой! Ты что-то действительно стал туго соображать. Давай телефон твоего Артема!
– Зачем?
– Хотим с ним поговорить насчет странного поведения «БМВ» его папочки.
– Даже не вздумайте соваться к парню без моей рекомендации! – встревожился Лисица. – Никто не должен знать, что парень когда-то там пользовался машиной папаши! Он этого боится, как… как заблокированной кредитки!
– Но чего ему бояться? Ведь в этот раз машиной воспользовался кто-то другой?
– Артем говорит именно так.
– А его папаша не верит парню?
– Папаша убежден, что всю эту шумиху с угоном тачки сынок придумал ради того, чтобы отвести подозрения от самого себя.
Что же, в этом тоже был определенный смысл. Но тем паче подруги хотели пообщаться с Артемом. Какие мысли имеются у юноши по поводу угона машины его отца? Кто мог проделать такой фокус? Определенно это должен был быть человек, близко знающий Артема и его отца. Ведь угонять тачку, которой хватятся уже через час, – это очень опасно. И вдвойне опасно кататься на ней по городу, привлекая к себе внимание всех патрульных.
– Менты получили бы ориентировку на угнанную машину в считаные часы. А белая «БМВ» маячила на Садовой довольно долго.
– И очень рискованно возвращать машину на то же место, откуда ее взяли.
– Но они зачем-то это сделали.
– Да. И зачем?
– Они могли это сделать для того, чтобы минимизировать проблемы владельца машины.
– Что? Говори нормально!
– Если машину взял близкий друг семьи или кто-то из родных, то он постарался, чтобы проблем у хозяев было как можно меньше.
В общем, по многим причинам подруги не сомневались: угонщик хорошо и близко знал и Артема, и его папашу. И они потребовали от Лисицы, чтобы тот представил их своему знакомому.
Сначала Лисица сопротивлялся и отказывался.
– Артем никогда не встает раньше двух-трех часов дня. Между прочим, как и я.
– Но сейчас только одиннадцать, а ты уже на ногах.
– Только благодаря вам, трещотки. Вы меня разбудили.
– Ну, и Артем твой проснется. Ничего страшного!
И все же Лисица тянул время как только мог. Сначала он мучительно долго пил свой отвратительно черный, густой, словно деготь, и горький кофе, на который подруги без содрогания даже смотреть не могли. Потом еще дольше брился и принимал душ. И наконец, словно издеваясь над девушками, битых полчаса выбирал, в чем ему выйти в свет.
– Лисица, если ты еще раз посмеешь сказать, что эта рубашка не подходит к этим штанам, мы тебя придушим и вытащим из дома в чем мать родила! – не выдержала наконец Кира. – Ты всего лишь выходишь на улицу!
– Надевай бриджи и майку, – поддержала ее Леся. – На улице с утра уже жарко.
Но и выбор майки мог бы затянуться, кабы за дело не взялась Кира. Наугад вытянув из гардероба Лисицы первую попавшуюся тряпку, она сунула ее приятелю.
– Вот! Это и надевай! Хлопок плюс эластан! В жару не вспотеешь, но при этом стильно!
– М-м-м… Симпатичная маечка! – одобрил ее выбор Лисица. – Хотя я и не припомню, чтобы покупал ее. И совсем новая. О! Тут еще и рисунок какой-то имеется. Только не разберу, сосиска это или змея?
– Какая разница? Помнишь – не помнишь! Купил, надевай!
Лисица не стал долго кочевряжиться, нацепил майку и покрутился в ней перед зеркалом.
– Неплохо, – произнес он. – Совсем неплохо! В меру сексуально, в меру стильно. Определенно мне нравится. И также определенно у меня бездна вкуса. А как вам рисунок? Симпатичный? Эй, вы чего?!
Последний вопрос относился к подругам, которые, зажав рты, чуть ли не валялись на полу от хохота. Когда Лисица надел майку и она расправилась у него на лопатках, сзади проступил рисунок вовсе не змеи или сосиски. Это было изображение могучего и волосатого мужского детородного органа. Но самое забавное было не это. На головке члена был надет веночек из алых сердечек и надпись: «Возьми меня, дорогой!»
– Чего вы хохочете? Чего вам смешно-то? – недоумевал Лисица, которому не было видно, что именно нарисовано у него на спине. – Чего там такого-то?
– Слушай, снимай-ка ты эту майку, – сказала ему Кира.
– А вот не сниму! – неожиданно уперся Лисица. – Не сниму, и все тут! Что вы ко мне прицепились? Это снимай, то надевай! Пришли! Разбудили! Раскомандовались! А теперь еще и издеваются. Вообще уже обнаглели!
– Значит, не снимешь?
– Не снимешь майку?
– Нет. Даже и не просите!
И Лисица с чрезвычайно гордым видом человека, сумевшего в нелегкой схватке одержать победу, направился к выходу из своей квартиры. А подруги, хихикая, последовали за ним. Трудно было сказать, откуда в вещах у Лисицы нашлась маечка с таким оригинальным рисунком. Скорей всего, это был подарок кого-то из его подружек. Девушка давно исчезла с горизонта этого записного Дон-Жуана, а вот ее подарок остался в его шкафу.
Во дворе и на улице вслед Лисице несся недоумевающий шепот. А одна особо впечатлительная старушка даже перекрестилась ему вслед. И потом еще долго после того, как Лисица исчез из виду, стояла и мечтательно о чем-то раздумывала.
Артем оказался худеньким белобрысеньким юношей, которому на вид можно было дать лет пятнадцать. Он был завернут в пестрое одеяло и выглядел трогательным наивным ребенком. Ростом он был ниже Леси. И говорил таким тоненьким голоском, что сходство его с девушкой или ребенком увеличивалось еще больше.
– Лис, ты обалдел? – потирая припухшие глаза, произнес он. – Чего в такую рань приперся? Я еще спал!
– Артем, дело есть! Некогда дрыхнуть.
– Чего за дело-то?
– Я насчет машины твоего папахена. Белая «БМВ»? Верно?
– Да.
– И вчера ее угнали?
– Позавчера ее вернули, – уточнил Артем. – Вчера я тебе об этом рассказал. А шухер тут был еще раньше.
– Вернули? – уточнил Лисица. – А взяли тачку когда?
– Без понятия, – пожал плечами Артем. – Лично мне самому идейка прокатиться на машине папаши пришла в голову позавчера.