Рука в перчатке
Шрифт:
Она только закатила глаза и оставила Эндрю с Аллейном, а сама отправилась в рабочий кабинет. Там Николя нашла вконец расстроенного мистера Пириода, который сидел за столом и писал письмо.
— Это о бедняге Хэле, — объяснил он хмуро. — Его партнеру. Даже не знаю, что ему сказать.
Мистер Пириод попросил Николя остаться: она села на свое место и занялась еще не разобранными записями, охваченная смесью самых разнородных чувств.
…С Эндрю Бантлингом у Аллейна не возникло никаких трудностей. Молодой человек с готовностью рассказал о своих проблемах, включая планы
— Не обращайте внимания на мою маму. Думаю, она просто напилась. Ей нравилось изводить Гарольда. Она часто это проделывала.
— Но он ее рассердил, не так ли?
— Конечно, рассердил. Еще как. И меня тоже.
— Мистер Бантлинг, — напомнил Аллейн, — ваш отчим был убит.
— Да-да, верно. Ужасно, правда? Я никак не могу к этому привыкнуть.
— Ему устроили западню, и когда он в нее попал — или скорее упал, — убийца сбросил сверху восьмисотфунтовую чугунную трубу. Она мгновенно размозжила ему череп и вдавила лицом в грязь.
Эндрю побледнел.
— Понимаю, — пробормотал он. — Можете не продолжать. Это отвратительно. Настолько, что я не могу об этом думать.
— Боюсь, что все-таки придется. На этом пока все. Спасибо.
— Да. Конечно. — Эндрю нервно поправил галстук. — Я понимаю, что могу показаться вам бесчувственным, но проблема в том, что я никак не могу это переварить. Слишком уж все чудовищно и нереально.
— Убийство всегда чудовищно. Но к сожалению, реально.
— Ну да. Как вы думаете, я могу вернуться в Лондон? Завтра у меня дежурство. И еще кое-какие дела.
— Важные?
— Да… для меня. Я хотел попросить об отсрочке продажи галереи. — Он посмотрел на Аллейна. — Хотя теперь все изменилось, — пробормотал Эндрю. — Я об этом не подумал.
— И что вы думаете теперь?
— Даже не знаю, — с запинкой произнес он. — Сейчас как-то неуместно об этом думать. Надо обсудить все с Николя. На самом деле… — Эндрю скосил взгляд на Аллейна, — я собирался вернуться сюда и уехать вместе с ней. После того как позвоню маме. Честное слово, не представляю, как она на все это отреагирует.
— Где у вас будет дежурство?
— В Тауэре, — мрачно ответил Эндрю.
— Хорошо. Мы с вами свяжемся, если вы понадобитесь.
Оставив Эндрю в гостиной, Аллейн спустился в сад, переговорил с Фоксом и Уильямсом и расспросил Альфреда об эпизоде с портсигаром. Потом он отправился через лужайку к дому мисс Картелл.
Конни Картелл приняла его в своем кабинете. Помещение показалось Аллейну довольно угрюмым. Весь интерьер был землистого цвета. На стенах висели снимки охотничьих бивуаков, фото фоксхаундов и других собак. Посреди стола, на котором царил полный кавардак, стояло несколько фотографий в рамках, изображавших какую-то смазливую девчонку; Аллейн догадался, что это Моппет. В комнате пахло псиной, мокрым твидом и сырой печенью: последняя лежала в миске с надписью «Фидо», над которой с шумом трудился пекинес. При появлении Аллейна пес поднял голову, оскалил острые как иглы зубы и издал звук,
Мисс Картелл сидела, сложив руки на коленях и устремив на Аллейна скорбный взгляд. Видимо, она недавно плакала. На ее большом пальце красовался кусок грязной окровавленной ваты, прилепленный пластырем.
— Какой кошмар! Бедный Бойзи! Все это не укладывается у меня в голове. Порой он вел себя как старая дева, но все-таки брат есть брат. Мы часто расходились во мнениях, но все же…
На секунду Аллейну захотелось увидеть человека, который хотя бы притворился, что ему нравился мистер Картелл.
— Когда вы видели его в последний раз?
— Не знаю. Нет, знаю. Вчера вечером. Он приходил сюда с этой ужасной сучкой. Мой Ли-Чи совсем расстроился. Они так ранимы, эти пекинесы. Бедняжка все еще нервничает. Кушай, кушай, малыш, — обратилась мисс Картелл к свой собачке. — Моя красотулька! — Она игриво сунула палец в сырую печень. — Ешь скорей, — проворковала мисс Картелл, протянув палец пекинесу.
Аллейн заметил, что ее рука дрожит.
— Это был просто дружеский визит?
Влажные глаза мисс Картелл затуманились еще больше.
— Он выгуливал свою сучку, — ответила она после паузы. — Притащил ее в дом как последний болван. Ли, разумеется, взбеленился и покусал меня, бедняжка. Я обработала рану лошадиной мазью. Пахучая штуковина, но помогает здорово.
— Во время визита мистер Картелл беседовал с кем-нибудь еще?
Выражение ее лица стало уклончивым и в то же время тревожным.
— Откуда мне знать? То есть я хочу сказать: я никого не видела. — У мисс Картелл был вид нашкодившей школьницы. — Когда я пришла, брат уже находился в доме. Понятия не имею, с кем он виделся.
— Мисс Картелл, — настойчиво произнес Аллейн, — мне очень важно знать: были ли у вашего брата враги. Возможно, это прозвучит немного мелодраматично, но именно так обстоят дела. Вы знаете людей, которые по каким-то причинам, даже самым тривиальным, могли его бояться или не любить?
После долгого молчания она протянула:
— Как будто нет. — Потом еще немного помолчала и добавила: — Разумеется, нельзя сказать, что все находились от него в восторге. Я имею в виду: мой брат был не из тех, кто легко сходится с людьми. — Она протянула к пекинесу свою грубую и неухоженную руку и почесала его за ухом. — Короче, он был старым сухарем. Типичный адвокат: я не раз говорила ему, что у него в жилах чернила вместо крови.
Мисс Картелл разразилась громоподобным смехом и высморкалась в мужской платок.
— А как насчет обеда? Вчера у мистера Пайка Пириода был званый обед, не так ли?
Вместо ответа его собеседница вдруг выпалила:
— Да, но я уверена, это был несчастный случай! Судя по тому, что мне сказали, это просто несчастный случай.
— Кто вам сказал?
— Пи Пи. Альфред рассказал ему, а он — мне. Все это выглядит как несчастный случай.
— Боюсь, что нет.
— Почему?
Все в мисс Картелл — голос, жесты, выражение лица — казалось немного заторможенным. Аллейн не был уверен, понимает ли она до конца то, что он ей говорит.