Рука в перчатке
Шрифт:
С конька крыши его дома, если вам удастся туда залезть, можно увидеть в отдалении холмистую гряду, с востока расслышать гул Нью-Йорка, а на юге увидеть, как равнина плавно сливается с виднеющимися на горизонте городом и океаном. Сама усадьба представляет собой бесконечный лабиринт полян и опушек, за исключением восточной части, где сразу за холмом тропинка, петляя между деревьями, минут за десять ходьбы приведет вас к границе более скромных владений Мартина Фольца.
Когда Дол Боннер в шесть часов вечера в субботу вела свое купе (между прочим, собственность «Боннер и Рэфрей, инк.», подлежащую ликвидации вместе с фирмой) по извилистому подъездному пути и затем покрытой гравием дорожке, идущей вдоль террасы и отделенной от нее густым кустарником, она очень удивилась, услышав голоса, доносившиеся со стороны теннисного корта. Она решила пойти туда, чтобы не теряться в догадках. Кивнула дворецкому Белдену, хлопнула дверцей автомобиля и двинулась по дорожке, петлявшей по склону холма. На ней было все то же шерстяное платье светло-коричневого цвета, свободный красный жакет и маленькая коричневая шляпка, чем-то напоминавшая тирольскую.
Она остановилась у стульев и столов, никем не замеченная. На корте сражались Сильвия Рэфрей и Лен Чишолм. У них уходило больше энергии на крики и перебранку, чем на саму игру. Джэнет Сторс стояла у сетки и крутила в руках стебелек одуванчика. Мартин Фольц развалился в кресле, погруженный в раздумье, в руках у него был полупустой бокал с крепким напитком. В другом кресле Стив Циммерман рассматривал заходящее на западе солнце сквозь остатки шерри в стакане. То ли любовался игрой красок, то ли смотрел, сколько вина еще осталось.
Дол подошла и встала рядом с Фольцем.
— Хэлло, Мартин! Что у тебя, ирландское виски?
Фольц взглянул на нее без тени удивления и намека на приветствие, словно погруженный в прострацию, отгородившую его от окружающих, и уныло покачал головой:
— Бурбон. Был ирландский, да вышел. Стив подсуетился.
— Лихо, — одобрительно сказала Дол.
Раздался крик:
— Эй! Теодолинда!
Конфликт на корте, выдаваемый за игру, внезапно прекратился, мячик полетел в дальний угол. Сильвия помчалась к ней, Лен Чишолм побрел следом.
Сильвия закричала еще издали:
— Дол, дорогая! Ты соскучилась по нас? А я вот тут разделала Лена под орех.
Лен был легок на помине. Он приблизился, пошатываясь, и сразу объявил:
— Теодолинда, любовь моя, ты опоздала. Если бы ты приехала часа два назад, я бы так не набрался.
Я так стражду.
— Слушай ты его, — презрительно сказала Сильвия. — Это он придуривается!
Дол кивнула:
— С ним всегда так. У меня жажда, мне бы ирландского да чуток воды? — Засим все пошли к столу, уставленному бутылками и стаканами. Дол заговорила с Циммерманом: — Хэлло, Стив! Как головка — бо-бо? — Сильвия наливала ей бокал, а она продолжала: — Я думала, что вы, ребята, будете у Мартина.
Разве не так было задумано? Что до меня — так я здесь из вежливости. Около часа дня Пи Эл сменил гнев на милость и пригласил меня сюда, позвонив в офис по телефону…
— Дол! Это правда? — Сильвия протянула ей бокал. — Он взял назад свои слова, те, что сказал мне утром?
— Ну, ты плохо о нем думаешь! Сторс не пошел на попятную, просто проявил терпимость, но раз он пригласил меня в Берчхевен, то я сочла необходимым заехать сюда, прежде чем присоединиться к вам у Мартина. Я досмотрела спектакль с Диком, отправила его на такси к Ферпосонам, а сама прикатила сюда, как валькирия, только на колесах. — Она сделал пару приличных глотков, одобрительно кивнула и отпила еще. — А теперь мне надо почтить своим присутствием миссис Сторс хотя бы из все той же вежливости, раз уж я пью из ее посуды. А что, к Мартину вы вовсе не ездили?
— Да мы… — Сильвия прикусила губу и махнула рукой. — Мы были здесь. Мужчины, конечно, дураки, тут я с тобой согласна, но и мне до умной, как верблюду до балерины… Лен вел себя не лучшим образом, а Мартин тоже завелся. Мы ушли, потом пришел Мартин. Полагаю, мы с ним не разговариваем, но это ненадолго.
Лен завопил во всю глотку:
— Он просто тупица! Сильвия пыталась утешить меня. Еще бы, я вылетел с работы, ты меня бросила.
Я отбивался от Сильвии как мог, Мартин стал шипеть и корчиться. А поскольку я только приехал…
— Лен, ты горилла, — возмутилась Сильвия. — Мартин не шипел и не корчился, просто разозлился…
Лен завопил еще громче:
— …только приехал, чтобы пасть ниц перед Пи Эл Сторсом, я направил свои стопы прямо сюда. В доме его не было, да и в округе я его не нашел. Пока тут слонялся, явилась Сильвия. Соблазнила обещанием, что проиграет мне в теннис, распорядилась насчет выпивки. — Он натянуто ухмыльнулся Дол. — Я тебе все это рассказываю, чтобы не разбить твое сердце.
Если только ты разочаруешься во мне, наш роман лопнет как мыльный пузырь. У меня даже в мыслях не было… подтвердите, мисс Сторс! Вы ведь здесь уже с полчаса, каждый раз, когда я наливал себе выпить…
— Заткнись, Лен. — Дол отступила на шаг. — Как вы, Джэнет? Не обращайте на него внимания. Какое великолепное платье… и шарф так идет к нему. Это работа Коры Лейн?
Джэнет ответила «да». Она была выше Сильвии и Дол. Довольно симпатична, вот только нос немного великоват, то ли из-за аденоидов, то ли из-за примеси патрицианской крови. Ее серые глаза казались не то сонными, не то отрешенными, подбородок не слишком очерченным, шея и плечи излишне напряжены, но весьма впечатляющие, движения медлительны, но исполнены достоинства. Ей удавалось казаться загадочной: при кратком знакомстве трудно было определить, кто она — валькирия, випера [1] или просто неработающая молодая женщина, привыкшая подолгу по утрам валяться в постели. Голос ее, высокое сопрано, был не слишком приятен для слуха, но его переливы привлекали к ней внимание.
1
Ядовитая змея в обобщающем смысле.
Три девушки болтали. Лен Чишолм втихую подкрался к столу и сделал себе ерш. Он стоял, крепко держа бокал, разглядывая с высоты своего роста лицо Стива Циммермана. Тот подарил ему ответный взгляд, лишенный на этот раз присущего Стиву интереса к разглядыванию чужих физиономий. Лен старательно и нарочито подмигнул ему, пожал широченными плечами, залпом проглотил половину коктейля и снова подмигнул Циммерману. Тот, не изменившись в лице, явственно произнес:
— Параноик.
Лен прорычал в ответ:
— Меланхолия. Деменция прекокс. Шизо и так далее. Раздвоение личности. Растроение, расчетверение и прочее. Я тоже знаю много слов. Пойди-ка запрыгни на ветку, в тебе еще слишком много от обезьяны. — Он повернулся к Стиву спиной и стал взбалтывать лед в бокале.
Мартин Фольц, в своем кресле вдали от всех погруженный в прострацию, не двигался и не говорил.
Но настало время и его вызывать из небытия. Послышались звуки шагов на дорожке из гравия и голоса. Появились мужчина и женщина. А поскольку женщина была хозяйкой имения Берчхевен, Фольц поневоле заставил себя принять вертикальное положение. Он сделал несколько шагов, заговорил, взял миссис Сторс за руку и поклонился. С мужчиной был краток: