Рука в перчатке
Шрифт:
И вот теперь она по уши в деле об убийстве. Не по своей воле, и не ее это дело, но тем не менее…
Дол в раздумье шла по тропинке мимо огромного и пышного куста орешника, как вдруг ее глаза заметили отсвет чего-то темно-коричневого, не подходящего, чужеродного по своей окраске как зелени листьев, так и сучьям и веткам. Похоже на коричневую кожу. Она сошла с тропинки и стала продираться, раздвигая кустарник, чтобы получше взглянуть, и наконец убедилась, что это брошенное птичье гнездо. И такой пустяк чуть не заставил выскочить сердце из груди, мягко упрекнула она себя. Совершенно бессознательно ей померещилась пара перчаток, каково? Похоже, она, сама того не сознавая, занимается их поисками. Ничего себе работенка, в имении, раскинувшемся на много акров, даже для шеренги полицейских и сыщиков, которые его прочесывают, не то что для одинокой молодой женщины. Впрочем, с профессиональной точки зрения такое желание вполне оправданно. Попытаться стоило, как бы безнадежна ни казалась эта попытка.
Она решила посмотреть, как выглядит полянка и дерево при дневном свете, и решительным шагом двинулась вниз по склону. Но на полянку ей попасть так и не удалось. Во-первых, там караулил полицейский. Он стоял под низко свисавшими ветвями кизила, жевал резинку. Настоящий цербер. Во-вторых, ее глазам предстало занятное зрелище. Около злополучного пруда раздавались голоса, расхаживали мужчины. Она подошла вплотную к самому берегу, но на Дол даже не обратили внимания. Все были заняты другим делом, со стороны наблюдать за этим было весьма любопытно.
Пруд был полностью осушен, в нем бились тысячи рыбешек, в основном карпы и караси, а по тине и илу бродили все в поту, чертыхаясь, мужчины и ворошили граблями дно. На противоположном берегу стоял седовласый мужчина в выгоревшем на солнце комбинезоне, расстроенный и негодующий, он нервно попыхивал трубкой. Это был Ватру, старший садовник имения, большой чин в Берчхевене.
Дол стала взбираться вверх по склону. Очевидно, не ей одной пришло в голову, что убийца запросто мог сунуть по камню в каждую перчатку и бросить их в пруд. Но, Боже праведный, сколько хлопот!
Впрочем, Берчхевен содержался в образцовом порядке, камни где попало на земле не валялись. А если вы только что вздернули человека, вряд ли у вас осталось время, чтобы их искать по всей округе. Можно было, конечно, камни и грузила заготовить заранее, но это маловероятно.
Проходя по обширному и ухоженному саду, где росли розы, она заметила двух людей в темных костюмах и котелках, ковырявших то тут, то там заступами почву, видимо, в поисках свежекопаной земли.
Она прошла на конюшню, поздоровалась с конюхом и получила разрешение потрепать по холке лошадей.
На одной из них она ездила много раз. Наверху раздавались приглушенные восклицания и перебранка: вилами ворошили и перекладывали сено на чердаке.
Дол прислушалась и пробормотала:
— Ищут иголку в стоге сена. — Затем повернулась и вышла наружу.
Пройдя по своим следам, свернула в сторону и через проход в кустах живой изгороди проникла на огород и пошла вдоль центральной борозды, посыпанной торфом. Сомнений не было — она видела следы тщательных поисков и здесь: пучки сельдерея были погнуты, стебли арбузов раздавлены, перцы и баклажаны печально поникли к земле. Хотя кругом не было ни души. Дол прошла в дальний конец огорода. Там располагались обложенные кирпичом компостные кучи. Она остановилась и стала рассматривать верхний слой, уже начинавший гнить: початки, ботва моркови, гнилые помидоры, кучка мякоти арбуза, чуть розовая, незрелая…
Ей подумалось: «Только что были живы, росли — и вот теперь валяются, ни на что не годные, никому не нужные, пока не сгниют…» Дол приложила руки к вискам и слегка стиснула. Да, солнце явно не пошло на пользу ее голове. Она пошла назад, к дому.
В прихожей сержант Квил буквально вырос как из-под земли, преградил ей дорогу:
— О, мисс Боннер, я вас искал. Багажник вашего автомобиля заперт. Если не возражаете…
— Что? — От головной боли Дол едва соображала. — Ах да, конечно. Ключ в отделении для перчаток.
— Я знаю, видел его там. Но будет лучше, если вы со мной пройдете.
Дол пожала плечами и вышла за ним из дому через парадную террасу на посыпанную гравием стоянку. Он распахнул дверь ее машины и отошел в сторону. Дол открыла ящик на приборной панели, выудила из него ключ и протянула Квилу. Она обошла автомобиль и стояла, наблюдая, как он открывает багажник и начинает вынимать оттуда вещи. Свитер, фотоаппарат «Кодак», два теннисных мяча, кожаный жакет Сильвии, книгу Огдена Нэша, третий том гибсоновского «Закат и падение Римской империи»… Потом сержант вынул кожаный чемоданчик, небольшой, из свиной кожи, красиво отделанный, с блестящими хромированными уголками и замочками. Под ручкой была золотая гравировка: «Т.Б.» Боясь поцарапать чемоданчик о гравий, он расстелил на дорожке свитер и только тогда его раскрыл. Дол чувствовала, что краснеет, и ничего не могла с собой поделать. Изнутри к крышке чемоданчика были пристегнуты вороненый автоматический пистолет «холкомб» и коробка патронов к нему.
Сержант уважительно прокомментировал:
— Ну конечно, вы. ведь сыщик.
Дол огрызнулась:
— У меня на него разрешение. На этот пистолет.
Он кивнул, продолжая рассматривать оружие.
Одобрительно заметил:
— Вещь стоящая.
Дол почувствовала, что еще мгновение — и она не выдержит, пнет его ногой. Чемоданчик не принадлежал «Боннер и Рэфрей». Это была ее собственность.
Подарок от Сильвии. Та даже проконсультировалась у двух нью-йоркских инспекторов полиции, прежде чем его укомплектовать. Как обычно, Сильвия немного переборщила, но это в ее стиле…
Сержант продолжал перечислять содержимое кожаного чемоданчика: тальк, муравьиная кислота, лупа, порошок для снятия отпечатков пальцев, блокноты, копирка, конверт… это для ключей… пустые пузырьки, никогда не знаешь, когда они могут понадобиться… пробки, изоляция, фонарик… Он взглянул на нее:
— Да, этот набор, конечно, штука полезная, но зачем держать его в багажнике, лучше при себе, раз речь идет об убийстве?
— Когда закончите, положите ключи назад в ящик, — сказала Дол и пошла прочь.
Всю дорогу к корту она убеждала себя, что это незначительный инцидент, хотя и неприятный, и придавать ему значения не стоит, все равно она мужиков давно уже терпеть не может, и это как раз тот случай, подтверждающий, что она в своей оценке их права. Решила не обращать внимания.
На двух ярко-желтых стульях в углу теннисного корта сидели Мартин Фольц и Сильвия Рэфрей. Когда Дол подошла, Сильвия сидела откинувшись назад, прикрыв рукой глаза, а Мартин разговаривал с мужчиной, стоявшим перед ним и взиравшим на него с высоты собственного роста. Мужчина выглядел довольно занятно. По первому взгляду его вполне можно было принять за огромную обезьяну, одетую в костюм и обутую в туфли. Это впечатление складывалось из-за широченных плеч, нависающих над грудью, бедер, кое-как приклепанных к туловищу, словно у гигантской куклы, и мышц, протянувшихся по всему телу. Казалось, вертикальное положение дается ему с большим трудом. И только взглянув на его лицо, живое и озабоченное, и глаза, умные и выразительные, вы с изумлением начинали понимать, что имеете дело с хомо сапиенс лет шестидесяти. Учитывая, что он сгибался под тяжестью плеч, человек, пожалуй, был не выше Мартина Фольца.