Руки вверх, мистер Гремлин!
Шрифт:
— Вы так умно говорите, — уважительно отметил полковник. — Я вас как-то плохо понимаю. Как одна и та же тварь может принимать разные обличья? По-моему собака — это всегда собака, ей ни за что не стать кошкой.
Ерофей усмехнулся и взял со стола карандаш, показал его командиру станции.
— Видите?
— Вижу.
— Теперь я включаю лампу. — Ерофей щелкнул клавишей, Петров с интересом следил за его манипуляциями. — Какая тень на столе?
— Кружок. — Полковник немного заколебался.
— А теперь? — Ерофей повернул карандаш.
— П-прямоугольник.
— Точно
— Черт бы ее побрал! — подвел итог уроку геометрии полковник.
— Знал бы — издал специальный приказ с запретом иметь различные проекции. Чтобы со всех сторон одинаково, как у шарика.
Нетрудно заметить, что живость мысли у полковника не погасила долгая и отличная служба. Немного поворчав для порядка, Петров распорядился убрать амулеты из коридора. Но только из одного! Уверовав в действенность оберегов, он пытался подстраховаться.
Мы с Ерофеем начали расставлять курильницы в коридоре. Естественно, сразу же разгорелся спор — ставить магической пентаграммой или обычным кругом? Почему-то Ерофей был убежден, что раз он домовой, то все знает лучше меня. Он решил,что надо следовать новым веяниям. Я возразил, что это смахивает на масонский знак, чем поставил беднягу в тупик. Как совместить тягу к традициям и взгляд на запад? В конце концов сошлись все-таки на круге.
Психология привидений настолько примитивна, что не нуждается в специальном изучении. Приманка в виде снятых запретительных знаков оказалась настолько соблазнительной, что в первую же ночь Черный Призрак не замедлил объявиться в коридоре. Он метался, рычал и завывал, на радость нам с Ерофеем. Мы поздравили себя с исключительной проницательностью и начали готовиться к поимке призрака, хотя так и не поняли, о какой исполинской твари лепетали нашу испуганные вояки. Собака как собака, не слишком большая. Так, овчарка умеренной величины. Лишь спустя некоторое время Ерофей догадался. Он радостно захлопал в ладоши и закричал:
— Понял!
— Тише, дурак, — шепнул я ему. — Дежурного разбудишь.
— Все дело в том, что они отчаянно боялись пса. Не даром же говорят: у страха глаза велики.
— Ну и что?
— А то! Эманация страха вызывает мультипликацию проекции!
Я закрутил головой.
— Молодец! А я сразу не сообразил. Значит, чем больше они собаку боятся…
— Тем больше вырастает призрак.
Мы не боялись никого и ничего, ни в реальности, ни в магическом мире, но меры безопасности все-таки приняли.
Я украдкой посмотрел на часы. Без четверти двенадцать. И как хочется спать… Положительно, самое неудобное в ведомстве то, что почти все встречи с духами происходят глубокой ночью. Духу-то что… Он нематериальный, его сон не сморит. Ерофей тоже беззвучно зевнул. Полковник Петров, пожелавший присутствовать на заключительном этапе операции, вообще тихонько засвистел носом.
Минуты тянулись как резиновые.
Без десяти в коридоре погасили половину ламп согласно моему распоряжению. Малая освещенность повышает энергию выхода магической субстанции.
Без пяти Ерофей проткнул крышку специально запасенной дымовой шашки, по полу начал стелиться плотный белый ковер, издали вполне похожий на туман. Все было бы хорошо, если бы от дыма не начало страшно резать глаза. Коридор постепенно превращался в подобие рыцарского замка — дым так таинственно задрапировал его, что привидение просто не могло не появиться.
На экранчике часов замигали четыре нуля. Полночь!
Презрительный издевательский хохот раскатился под потолком. Прямо в воздухе распахнулась таинственная дверь, в лицо нам дохнуло жарким пламенем, и черная масса звучно шлепнулась на пол.
— Вперед! — приказал высокий скрипучий голос. — Куси!
Бесформенная клякса упруго подскочила, из нее в разные стороны потянулись толстые жгуты таинственного вещества, и через минуту на полу стояла… собака. Петров вскрикнул от неожиданности. И в то же мгновение чудовище резко увеличилось в размерах. Его глаза засверкали демоническим огнем. Раскрылась зубастая пасть, чудище хрипло зарычало. Для расшатанных нервов полковника это оказалось чрезмерным испытанием, он издал приглушенный писк и рухнул замертво. Я, слабеющей рукой потянулся к верному пулемету, чтобы угостить исчадие ада доброй порцией серебряных пуль.
Призрак чутко отреагировал на охватившее нас смятение. Он стал еще громаднее, по станции раскатился леденящий душу вой, так долго державший в трепете весь экипаж.
Но Ерофея трудно было смутить подобными штучками. Он хладнокровно щелкнул зажигалкой и поднес ее к ближайшей курильнице. Бумага весело затрещала, на полу вспыхнул небольшой костерчик. В то же время пылающий смерч пронесся по коридору — загорелись пороховые дорожки между курильницами. И раньше чем призрак, уже выросший с крупного льва, успел опомниться, он оказался в кольце пылающих чаш.
Тут я перехватил инициативу у Ерофея. Грозно подняв ореховый прут, словно архангел огненный меч, я ринулся в бой и начал наотмашь хлестать им чудовище.
— Сгинь! Рассыпься! Смирись!
Нельзя сказать, что призрак сдался легко. Он рычал и бесновался, но я встречал каждый его бросок ударом прута. Зверь опрокидывался на спину и вновь прыгал на меня. Однако вырваться за пределы кольца светильников он не мог. Черный Призрак попал в надежную клетку! Ореховый прут жег и жалил его точно оса, и постепенно в угрожающем рычании начали появляться скулящие нотки. А еще немного погодя зверь только жалобно визжал. И размеры — глядите-ка! — вполне нормальные. Даже на овчарку не тянет. Так себе, небольшой пудель.
По потолку заметались красные сполохи. Это хозяева Черного Призрака решили помочь ему, вытащив обратно через ту же дверь. Ерофей не позволил им спасти попавшего слугу. Он подхватил один из светильников и метнул его в самый центр странного багрового орнамента, появившегося на потолке. Глиняная чашка с треском разлетелась, горящая бумага хлопьями запорхала по коридору. Прозвучал испуганный всхлип, и магическая дверь закрылась навсегда.
Позади раздалось невнятное бормотание. Мы с Ерофеем стремительно обернулись, готовые встретить новое нападение. Но это был всего лишь Петров. Полковник сидел на полу, кулаком утирая горючие слезы.