Рукопашная с Мендельсоном
Шрифт:
– Вот моя визитка. Когда вашего Корзинкина выпустят, пусть позвонит – за мной поляна, он мне жизнь спас.
– Беседкина, – машинально поправила Лайма. – В каком смысле – спас?
– Да я не был уверен, что мне эта женитьба нужна. Сомневался. А тут – дополнительное время на раздумья появилось. И я вдруг подумал – на фига я сюда приехал? Спасибо вам и парню вашему. Обязательно пусть звонит!
Совершенно обалдевшая Лайма почти автоматически продвигалась вперед, разыскивая своих. Наконец она заметила знакомый автомобиль, Веру, Бориса. Увидела Травина, который стоял и сосредоточенно
Тип показался Лайме смутно знакомым. Подойдя поближе, она вдруг заметила, как солнце блеснуло в его очках, и – о, ужас! – узнала своего утреннего похитителя. Он разговаривал с Травиным!
О чем он может разговаривать с Травиным? Неужели ведомство решило ее рассекретить? Они не должны были этого делать! Андрей не простит ей обмана и умалчивания. Лайма бросилась вперед и подскочила к очкастому.
– Лайма Скалбе, – официальным тоном сказал он, едва повернув голову в ее сторону. – Вы едете со мной. Отставить разговоры. Дела государственной важности.
Лайма открыла было рот, чтобы возмутиться, но потом посмотрела на Андрея и только щелкнула зубами как собака, упустившая бабочку. У ее жениха был покорный вид.
– Невероятно! – воскликнула она, радуясь, что бабушку и тетю Розу увезли в ресторан и что они не видят этой сцены. – И ты вот так просто меня отпустишь, тогда как до нашей свадьбы остались считанные минуты?!
– Дорогая, не надо бузить, – сказал Травин и похлопал невесту по плечу, как товарища по партии. – За тобой приехали ответственные лица, все очень серьезно, я не могу вмешиваться в ход событий.
– Можно потребовать у милиции, – неожиданно встряла Вера, – чтобы вас расписали без очереди. В конце концов, Лайма – пострадавшая сторона!
У подружки невесты от волнения побелел нос. Она и сама не верила в то, что это будет наилучшим выходом.
– Но Лайма вряд ли захочет выходить замуж в спешке, – возразил Травин, покосившись на очкастого. Тот стоял, как мраморная статуя, и смотрел в пуговицу на его смокинге. – Кроме того, даже если мы сейчас поженимся, сразу же и расстанемся. Какой в этом смысл?
– То есть когда я осталась без платья, без фаты, без обуви, без прически, ты готов был тащить меня под венец. Но стоило только появиться настоящему препятствию, как ты немедленно пошел на попятный.
– Я не пошел на попятный, – злобно бросил Травин. – Я буду хранить кольца столько, сколько потребуется.
– Решай, Андрей: или сейчас – или никогда!
– Перестань дурить, – рассердился он и раздул ноздри. – Ты выставляешь меня посмешищем в глазах окружающих.
– Ах, так! – воскликнула оскорбленная Лайма. – Да я лучше выйду замуж за Беседкина, чем за тебя. Ты… – Она задохнулась от возмущения. – Обидчивый, злопамятный и трусливый сукин сын! Ты готов драться на кулаках с незнакомыми мужиками, потому что ты это умеешь и любишь! Но как только запахло жареным, ты поджал хвост!
– Ты меня обманула! Ты сказала, что работаешь в независимом центре культуры. А сама…
– Достаточно, – холодно сказал очкастый, и Травин мгновенно прикусил язык. – Лайма, машина
Незадачливая невеста поцеловала пунцовую Веру в щеку, помахала рукой обалдевшим гостям и, гордо задрав подбородок, отправилась к низкому автомобилю с затемненными стеклами. Перед тем как сесть в машину, она в последний раз посмотрела на Травина. И это был взгляд не слабой женщины, а командира группы «У» – решительного и не знающего сомнений.
– В общем, командир, – прогудел Медведь, который в особо ответственные моменты любил обращаться к Лайме по-военному, – тут такие дела творятся! Женьке здорово досталось за то, что он помчался тебя предупреждать.
Иван Медведь, огромный и мощный, с добрыми глазами цвета ирисок, как-то уж очень откровенно радовался тому, что Лаймина свадьба расстроилась. Он напускал на себя мрачный вид, озабоченно хмурил лоб, но справиться со своим хорошим настроением не мог. А может быть, ему нравилось быть спецагентом и просто не терпелось ввязаться в очередную схватку? Лайма точно не знала. Как бы там ни было, но при виде Ивана ее ожесточившееся сердце немного смягчилось. Медведь принадлежал к тому сорту мужчин, рядом с которыми не хочется быть стервой.
– Со мной ведь у них тоже была неувязочка, еле разобрались.
– Неувязочка? – криво ухмыльнулся Корнеев. – В Баренцевом море сегодня случилась Трафальгарская битва. Точнее – в акватории… залива.
– Выходит, битвы сегодня повсюду, – мрачно заметила Лайма.
Все трое членов группы «У» находились в большой, официально обставленной комнате с тяжелыми шторами, которые помогают забыть о том, что на свете существует солнце, небо и большой мир, полный цветов и кузнечиков.
– Я честно хотел спасти твой брак, – сочувственно сказал Корнеев. – Но в ближнем бою подкачал.
– Хорошо, что не спас, – заметила Лайма. – Получилась такая небольшая проверка на вшивость. Я имею в виду моего жениха. То есть бывшего жениха.
Все трое скорбно помолчали, прощаясь с идеей выдать Лайму замуж этим летом. Наконец Корнеев очнулся и заговорщическим тоном сообщил:
– Я тебе сейчас кое-что расскажу, и ты поймешь, что все мы – жертвы обстоятельств.
– Каких еще обстоятельств? – насторожилась Лайма.
– Ну, как мне объяснили, обстоятельств непреодолимой силы. Значит, дело было так. Когда мы встречались последний раз, в ресторане, ты мне отдала на хранение секретный мобильный. Ну, по которому с нами связывается куратор. Помнишь?
– Еще бы я не помнила! Хотела замуж спокойно выйти, поэтому и просила его выключить. Во избежание всяких недоразумений. Думала завязать с приключениями. Наивная…
– Я его честно выключил. Потому что тоже решил вернуться к нормальной жизни, – патетически заявил Корнеев.
Разумеется, он лукавил. Нормальной жизнью он никогда и не жил, сутками пропадая в виртуальном пространстве. Самое удивительное, что будучи «повернутым программером», он ухитрялся замечательно выглядеть и кружить головы хорошеньким дурочкам, терявшем остатки разума при виде его сногсшибательной физиономии. – Я вообще забыл про этот мобильный! Сколько он молчал, как простой кусок железа? Месяцы! Годы!