Рукопашная с Мендельсоном
Шрифт:
– Это не смешно, – сердито бросила Лайма, памятуя, что ей как командиру группы придется нести ответственность за все грядущие безобразия. – Мы вот так придем в конкурсную комиссию и скажем: «Здрасьте, хотим тут у вас выступить»?
– Не совсем так. – Тагиров был само спокойствие. – Мы уже все продумали и подготовили. В свое время подавал заявку один фольклорный коллектив из-под Сыктывкара. Называется «Заводные матрешки». Музыкальное направление… – Тагиров заглянул в какую-то бумажку и медленно зачитал: – Фолк-панк-фьюжн. Они указали, что в их составе возможны замены,
– Что, посольство Чисторецка в Сыктывкаре визы не оформляет? – поучаствовал в диспуте Корнеев.
– Ладно вам, – отмахнулся Тагиров. – Там одна дама должна вот-вот родить, а вокалист недавно лечился от алкоголизма, и руководитель боится рецидива.
– Хорошенькие дела! – оценила услышанное Лайма. – И мы должны будем выступать на сцене вместо отсутствующих пьяных и беременных матрешек?
– Нет. Вы сами и будете «Заводными матрешками». Вторым составом. А эти никуда не полетят, мы договорились. Для конспирации, чтобы они по недоразумению тут не появились, а также в виде компенсации их завтра же отправят на гастроли в Японию.
– Отлично! – Лайма нервно рассмеялась. – Иван, будешь матрешкой. И ты, Корнеев, тоже.
– Да мне не привыкать, – добродушно откликнулся Медведь. – Я уже был русским сувениром. Помните историю с похищением Сандры Барр? Меня же тогда вырядили в косоворотку и треух, водку заставляли стаканами пить.
– Так эта история покруче будет, – резюмировал Корнеев, явно не горевший выходить на сцену, да еще в образе матрешки. – А как мы играть и петь будем? Я лично не умею ни того, ни другого. Мне вообще медведь на ухо наступил. В смысле животное, а не Иван.
– А я только в детстве училась на фортепьяно, но сейчас уже вряд ли смогу на нем хоть что-то сбацать, – честно призналась Лайма.
– Не волнуйтесь, скорее всего выступать не придется. Приедете, зарегистрируетесь, а там видно будет. Этот фестиваль рассчитан на неделю, и желающих выступить там будет целая туча. Просто затеряетесь в толпе, по уважительной причине сорвете первое выступление, а к финалу про вас и не вспомнят.
– А уважительные причины – это беременность и запой, – заметила Лайма.
– На ваш выбор, – радостно улыбнулся ей Тагиров.
– Но недели нам может не хватить, – резонно заметил Медведь. – И нам придется остаться в городе еще на какой-то срок. Как тогда быть?
– Попросим политического убежища. Скажем, что в Сыктывкаре начались гонения на панк-фолк, фолк-панк или как там его, – отозвался Корнеев.
– На случай, если потребуется дополнительное время, предусмотрено следующее, – как ни в чем не бывало продолжил Тагиров. – После окончания фестиваля Скалбе и Корнеев остаются на отдых в местном санатории. Там есть источник с минеральной водой, подлечитесь.
– От пьянства, – радостно прокомментировал Корнеев.
– И от беременности, – кивнула Лайма.
– А Медведь, – не обращая внимания на реплики, разъяснял Тагиров, – сразу по прибытии устроится на работу в институт прикладных нанотехнологий.
– В качестве кого? – изумилась Лайма. – Заводной матрешки? Ведущего
– Да ладно вам острить. Относитесь к делу серьезнее. Мы просто пытаемся облегчить вам выполнение задачи. Есть договоренность, что Медведь будет работать ночным охранником столько, сколько потребуется.
– То есть ночью он будет сторожить входную дверь, а днем петь и плясать? А спать ему вообще не положено? – бросилась на защиту подчиненного Лайма.
– Во-первых, дежурства в институте не каждую ночь. Там работа по скользящему графику, день через два. Во-вторых, это очень удобно – все-таки свой человек внутри института, может пригодиться. В-третьих, ваша музыкальная карьера будет чисто символической. Ну, а если придется поучаствовать в каких-то фестивальных мероприятиях – пьянки там всякие, совместные выезды на природу, вручение премий, – загримируете Ивана, не мне вас учить.
– Загримировать Ивана – это все равно что загримировать Шрека, – сказал Корнеев. – Я имею в виду, что результат будет тот же.
Медведь тяжело вздохнул, а Тагиров только криво усмехнулся.
– Материальное обеспечение – как обычно. У Лаймы будет две безлимитные карты, расходуйте по своему усмотрению, но разумно.
– А удостоверения для фестиваля? Ну, что мы артисты? – заинтересовался Медведь.
– Думаю, Корнеев справится. Теперь, кажется, все?
И вот, некоторое время спустя, совершенно обалдевшие от всего происходящего, утомленные спецподготовкой и снабженные фантастической легендой, они отправились в Чисторецк. Никто не знал, что там предстояло впереди. Может быть, ночи напролет без сна, а может, что и похуже. Но они снова были вместе и, хотя никогда не клялись друг другу в верности, ощущали взаимную поддержку.
В старом доме на окраине Брюсселя проходило тайное совещание. Пять человек собрались в маленькой комнате – несколько старых кресел и стульев, массивный стол, за которым сидели собравшиеся, тусклая лампа под потолком, единственное окно закрыто плотными шторами. Все знали, что убогая обстановка всего лишь камуфляж. Стартовыми площадками для великих свершений редко бывают богатые дворцы.
– Как вы все знаете, главная цель геосепаратизма – сделать так, чтобы каждый народ, у которого есть хоть крупица самосознания, жил отдельно от остальных народов. Каждая нация должна иметь свою землю, ибо мирное сосуществование народов невозможно, – вещал рослый смуглый мужчина с большим крестообразным шрамом на щеке.
Это был Хуан Мануэль де Эрсина, живая легенда, основатель и лидер движения геосепаратистов, бывший полковник испанской армии, участник бесчисленных гражданских войн в Латинской Америке… И желанная добыча для всех без исключения спецслужб.
– Оглянитесь вокруг. – Он внимательно посмотрел на сидящих в комнате людей и провел рукой по воздуху. – Европа, терпимость, равенство и братство… А кругом кипит раздражение, злость, ненависть, то и дело вспыхивают войны, потому что люди не могут ужиться друг с другом. Не потому, что один народ хуже другого, но потому, что такова природа человека!