Рукопись из Тибета
Шрифт:
— Лама Уваата.
При этих словах в его глазах возник неподдельный интерес, нам тут же было предложено сесть, а бюрократ, попросив обождать, заспешил к двери.
Минут через десять, запыхавшись, он вернулся и взялся сопроводить нас к «телу».
Поднявшись по изукрашенным росписью дворцовым переходам на третий этаж, мы оказались в изысканной, оформленной в восточном стиле приемной, где нас ждал второй чиновник. Более высокого ранга.
Первый, кланяясь, упятился назад, а второй назвался личным секретарем его Святейшества.
— Мы слышали о вас, уважаемый гуру Уваата, — вкрадчиво произнес он — Прошу следовать за мной. И сделал радушный жест в сторону широкой, отделанной позолотой двери.
Нажав рукоятку и потянув одну из створок на себя, секретарь пропустил монахов вперед и мы оказались в высоком, помпезно отделанном помещении. Матово сиял мраморный пол, устланный драгоценным ковром, вдоль украшенных гобеленами стен, изображавшими жизненный путь Будды, стояла вычурная, красного дерева мебель, вверху отсвечивали каскадами хрусталя люстры.
Спустя минуту из боковой двери кабинета шурша длинными золотистыми одеяниями, появился лет пятидесяти человек. Невысокого роста, инфантильный и хрупкого телосложения.
Когда он подошел ближе, мы с Кайманом чуть поклонились, а затем я протянул иерарху пенал с письмом от его коллеги.
— Мы рады видеть гуру Уваату на Крыше мира, — бесцветным голосом произнес сановник, приняв холеной рукой пенал и осмотрев целостность печати. — К нам дошли вести о вас из королевства Громового Дракона.
— Хорошо отлажена у святых отцов связь, — подумал я. — Почти как в фильме «Праздник святого Иоргена».
Далее нам было предложено сесть (хозяин расположился в похожем на трон кресле напротив), после чего сделал знак секретарю. Тот, поклонившись, вышел.
— Что привело вас в нашу заоблачную страну? — продолжил иерарх с непроницаемым лицом. — Затерянную на краю света.
— Ее покой и близость к Великому Учителю, — возвел я к потолку глаза.
— В остальном мире все суета — сует, благонравно добавил Кайман строку из Экклезиаста [220] .
220
Экклезиаст — одна из книг иудейского и христианского Святого Писания.
— И чем вы намерены заниматься? — последовал очередной вопрос.
— Созерцать отсюда Мир. И сеять. Доброе, разумное, вечное.
— В какой форме?
— В той самой, о которой Вы вероятно слышали. Я — Гуру.
При этой фразе святоша пристально взглянул мне в глаза, а потом отвел их. Смутить бывшего контрразведчика и прокурора было сложно.
— Не иначе как от святости этих мест, — добавил я, плавно разведя руками, — во время утренней медитации мне явилось очередное откровение.
— Могу я узнать, какое? — насторожился лама.
— Через месяц в Таиланде произойдет небывалой силы наводнение, которое может принести неисчислимые жертвы.
— Как? Где? Откуда вам это известно? — болезненно сморщился иерарх в своем кресле.
— Я сказал, в Таиланде, — раздельно повторил я. — Оттуда (уставил вверх палец).
— А может вы ошибаетесь? — поерзал инфантил в кресле. — Это на самом деле случится?
— Торг здесь неуместен, — значительно изрек Кайман. Поджав губы.
— Если эта весть придет в Бангкок с Тибета, — добавил я, — это еще больше возвеличит его в глазах миллионов верующих. А теперь прошу простить. У нас дела, о Мудрейший.
Вслед за чем мы с вождем встали, оставив «земного бога» в растерянности и, откланявшись, вышли.
За дверью нас ждал секретарь (судя по виду, он подслушивал), проводивший гостей из дворца до поста охраны.
— Посмею спросить, где вы остановились, кущо-ла? — изобразив почтение на лице, поинтересовался на прощание чиновник.
— В караван-сарае, сын мой, — ответствовал я. — Оставайся с миром.
— Да, здорово, мы грузанули этого святошу, — рассмеялся Кайман, когда оставшись одни, мы спустились по бесчисленным ступеням в город.
Немного побродив по его улицам, кишевшим восточными народностями, зашли в китайский ресторан, где славно отобедали, заказав утку по — пекински, лапшу и рисовой водки «маотай», а затем отправились в караван-сарай с чувством выполненного долга.
Вечером же, как и ожидалось, нас навестил протеже хозяина, сообщив, что имеет предложить дом в пригороде, отвечающий самым изысканным запросам.
— Изыски, нам ни к чему — заявил Кайман. — Главное, чтобы он был уютным.
— Могу вас в этом заверить, кущо-ла, — приложил руки к груди посредник.
Посмотреть жилище мы отправились следующим днем, оседлав пони.
Старик, гундя что-то под нос, и время от времени кивая знакомым, следовал на своем муле впереди, а мы с Кайманом трусили за ним. С отрешенным видом.
Миновав оживленный центр, а потом восточные ворота, мы проследовали по мощеной дороге к синей ленте реки, где среди зеленых тополиных рощ, там и сям виднелись крыши нескольких строений.
— Не хилые мэны [221] тут живут, — сказал Кайман, когда мы миновали первые два, похожие на особняки «новых русских».
— Известно, не пролетариат, — согласился я. — Буржуи.
Между тем старик остановил своего одра [222] у третьего, окруженного высокой каменной стеной, и постучал в глухие, закрытые ворота, рукояткой плети.
Нас по — видимому ждали, поскольку внутри загремел запор, и в них отворилась калитка.
221
Мэн — человек (англ.)
222
Одр — дряхлая лошадь.