Рукопись, найденная на руинах дома в древней Мексике

Я, Карлос Арана Кастанеда, 1935 года рождения, летописец эпохи разума, должен довести до конца то, что начато не мной, и даже не людьми – несколько тысяч лет назад.

Мои предыдущие книги всегда были подробными отчетами, в которых я описывал ученичество у дона Хуана – индейского мага из Мексики. Дон Хуан хотел, чтобы я понял и усвоил понятия и практические методы, бывшие для меня совершенно чуждыми. Поэтому мне не оставалось ничего другого, как только представить его учение в виде повествования о том, что происходило, ничего не изменяя и не добавляя от себя. Само собой, что простой

Само собой, что нагуаль удержал всё взвешенным, когда я топорно «ушел из жизни», наскоро сляпав некоторые обстоятельства. Все, кто хотел моей неудачи, поверили. Это и было целью маневра, который я же и упомянул в своих работах. Все члены моей партии поступили аналогичным образом, кроме Кэрол Тиггс. До конца дней нам следовало жить в доме нагваля Хулиана.

Несмотря на то, что мои отчеты и ранее были ошеломительны для меня самого, но то, что я не мог упомянуть в них, по своей несоизмеримости не подходило даже туда, рискуя свести всю мою тщательную работу к бормотанию сумасшедшего. Чтобы привести всё к обыденному синтаксису, потребовалось еще 20 лет скрупулезной работы по соединению вспоминаний, отрывочно разбросанных по моим книгам.

2019 год.

От «редакции»: вынуждены выделять курсивом и указывать номер книги Кастанеды (например: КК, кн.7) в тех местах текста, которые уже были в изданных книгах, чтобы роботы-поисковики не распознали «заимствованный контент», но таков изначальный смысл изложения – показать версии памяти разных уровней осознания и связь между ними.

«В тот день мы находились в доме, где жила команда нагваля.

– Пойдем-ка прогуляемся, – сказал дон Хуан, положив руку мне на плечо. – Или нет, лучше идем на площадь – там как раз полно народу, – сядем на скамейку и потолкуем.

Я был несколько удивлен, так как находился в доме уже пару дней, но он со мной практически не общался, разве что поздоровается, и все.

Я последовал за ним, и в молчании мы дошли до городской площади. Когда мы сели на скамейку я спросил, о чем мы будем говорить»;

– Мы продолжим разговор, начатый некогда в Оахаке, – ответил дон Хуан. – От тебя потребуется полное напряжение всех твоих сил и огромная устремленность в осуществлении сдвигов в одну и в другую сторону между уровнями осознания. Иначе объяснения тебе не понять. Поэтому на время нашей беседы я требую от тебя полнейшей концентрации и настойчивости.(КК, кн. 7).

Мы будем обсуждать твое личное будущее. Я не раз говорил тебе, что ты являешься замыкающим звеном нашей линии. Но это не совсем так. На самом деле наша линия, состоявшая из четырнадцати нагвалей, не единственная, а последняя из серии четырех магических линий, существовавших в эпоху разума.

Почти жалобно я сообщил ему, что он перегружает меня ответственностью и ставит меня в неловкое положение, заставляя ощущать изрядное неудобство. Дон Хуан взглянул на меня, вскинув брови. По губам его пробежала усмешка, которая тут же исчезла.

– Всему виной твое чувство собственной важности, – подмигнув, сообщил он. – Чувство собственной важности – главнейший и самый могущественный из наших врагов. Подумай вот о чем: с одной стороны, наше чувство собственной важности заставляет нас чувствовать себя никчемными в моменты нашего величия, в моменты открытия шанса, но с другой – заставляет верить в свое величие там, где наши мелочные притязания не стоят и гроша. Каждый человек на этой планете – великий кухонный маг! – глаза дона Хуана заискрились, и я подумал, что он, похоже, вот-вот рассмеется.

Новые видящие рекомендуют направить все возможные усилия на обеспечение адекватности жизни воина. Когда происходят великие события, нужно уметь быть величественным ровно столько и настолько, насколько велико событие. Но в повседневной жизни среди мелочей необходимо быть непосредственным, подобно ребенку, а если это вдруг невозможно, то нужно уметь быть смешным. Этот порядок действий привлекает силы на нашу сторону.

«Он обратил мое внимание на двух пожилых дам, только что вышедших из церкви. С минуту они постояли наверху гранитной лестницы, а затем начали осторожно спускаться, отдыхая на каждой ступеньке.

– Внимательно следи за этими женщинами, – сказал он. – Но рассматривай их не как людей, а как тонали. Женщины, держась друг за друга, дошли наконец до конца лестницы и опасливо пошли по гравийной дорожке, как по льду, на котором они в любой момент могли поскользнуться.

– Смотри на них, – тихо сказал дон Хуан, – трудно найти тональ более жалкий, несмотря на то, что они якобы верят в высокие силы и готовы наорать на каждого, кто не перекрестится, войдя в храм.

Обе женщины были тонкокостными, но очень толстыми. Им было, пожалуй, за пятьдесят. Вид у них был такой измученный, словно идти по ступенькам церкви было выше их сил.

– Смотрите под ноги, дамы! – драматически воскликнул дон Хуан. Они взглянули на него, явно смущенные этим выпадом.

– Моя мать однажды сломала здесь правое бедро, – сказал он и галантно подскочил к ним, помогая преодолеть ступеньку.

Они поблагодарили его, а он участливо посоветовал им в случае падения лежать неподвижно, пока не приедет скорая помощь. Женщины перекрестились.

Дон Хуан вернулся и сел. Его глаза сияли.

– Эти женщины не настолько стары и слабы, однако же они – инвалиды. Все в них пропитано опасением – одежда, запах, отношение к жизни. Как ты думаешь, почему?

– Может, они такими родились?

– Нет, такими не рождаются – такими становятся» (КК, кн. 4). . Они методично действовали вопреки Силам, движущим нас по жизни, и именно поэтому у них всё получилось именно так, как они и хотели. Как хотел их разум. Но не тело. Твой разум должен договориться с телом, учитывая потребности друг друга, и только тогда можно достичь наилучшего результата. Твое тело будет учить ум, а ум – тело.