Руль истории
Шрифт:
Нынешние же пожилые, горы в свое время сворачивавшие, не могут себе даже помыслить, что человек просто НЕ ХОЧЕТ жить в сильной процветающей стране, делать важные крупные дела, одолевать супостатов, грозящих гибелью либо разорением его дому, жене и детям… Куда там! Не смешите. Ему все это до лампочки. Чтобы защитить женщину, мужчине достаточно презерватива.
Ну, а со всякими там «вызовами времени» пусть ненавистный Путин разбирается, коль ему приспичило опять в вожди. Сам, один разбирается, не посягая на нашу свободу. А если посягнет — такой ему пистон потом вставим за то, что мешал бегать за клинским!
При словах «победа», или там «великие свершения»,
В течение почти четырех десятков лет все некорыстные мотивации у нас подвергались массированному и целенаправленному разрушению, осмеянию, увязыванию с кровавым гнетом. Всякие там «честные труды», «рабочие гордости», «за державу обидно», «Родина ждет от нас подвига» или, скажем, «небо зовет» и «все в космос» стали устойчивыми блоками антисоветских анекдотов, да еще — демократических страшилок типа «мифы чреваты кровью» и «не допустить возвращения к ужасам двоемыслия и тоталитарной промывки мозгов».
Но человек, хоть его озолоти, не может стать мастером, если у него руки не чешутся делать добротные, надежные вещи. Не может стать настоящим ученым, если в нем не свербит мечта познавать что-то, чего еще никто не знает. Не может стать хорошим врачом, если не кайфует, видя, как люди выздоравливают… Чтобы что-то сделать, надо непременно хотеть это сделать.
Нельзя заставить хотеть. Заставить можно только притворяться. Из-под палки или за деньги (что, в сущности, тоже из-под палки, только эта палка одобрена мировым сообществом) — все равно. Да, в виду сытной витаминизированной пайки человек, который на самом деле ничего, кроме самой этой пайки, не хочет, будет надувать щеки, делать вид, изображать активность, выпекать вороха бумаг и требовать этого от других, молотить языком и обещать с три короба… Но хотеть человек может только САМ. Бесплатно. С молоком матери усвоив определенные стимулы, определенную картину мира и определенные в этом мире ориентиры.
Платить деньги человеку надо за то, что он хочет и любит делать, что он и без денег делал бы для других с удовольствием, с радостью. А не заманивать его щедрыми подачками в те занятия, что вызывают отвращение. Но, похоже, вся современная цивилизация стоит как раз на том, чтобы с помощью денежных знаков заставить людей заниматься тем, что для самих же людей максимально разрушительно и чего они в подавляющем большинстве своем не хотят. Именно в ответ на это безликое, каждодневное, необоримое давление люди и становятся, сами того не замечая, мерзавцами. Подлецами, подонками, маньяками. Те, кто давлению уступает — просто потому что пришлифовываются к занятию. Те, кто не уступает — потому что, занимаясь нормальным делом, мало-помалу стервенеют, день за днем все сильней ощущая себя лузерами. И те, и другие равно пропитываются ненавистью и презрением ко всему и всем.
Недаром же еще с горбачевских времен апологеты и провозвестники демократических реформ так старались вдолбить темным россиянам давно уже открывшуюся просвещенным западным странам истину: не бывает позорных занятий, бывают только позорные зарплаты…
Зарплата врача? Зазорно. Зарплата киллера? Очень даже привлекательно. Зарплата учительницы? Позорище. Зарплата проститутки? Пальчики оближешь. Зарплата авиадиспетчера? Не дай Бог. Зарплата наркокурьера? Астролога? Лучше и не знать.
Итог.
Образ жизни, который навязан рекламой, невозможно заработать себе никаким производительным трудом. Ни одна реально необходимая обществу трудовая деятельность никем не рассматривается в качестве средства достижения хотя бы минимально приемлемого достатка. В то же время ни одна из них не имеет статуса нужного, почетного, пользующегося уважением, приносящего моральное удовлетворение дела. Работу сейчас не делают, от работы отделываются.
У нас возникла удивительная ситуация, совершенно антимарксистская (если кто помнит, что это такое). Ни одна из проблем базиса не может быть решена без решения проблемы надстройки. Проблемы чисто культурной.
Это серьезнейший цивилизационный вызов, от способности ответить на который, я думаю, зависит не только то, станет ли наша страна более или менее богатой и успешной, но просто-таки то, сохранится она или исчезнет.
В последнем своем романе «Се, творю», вызвавшем множество самых разноречивых откликов и, как мне кажется, отчасти даже недоуменное остолбенение, я попробовал в меру разумения намекнуть, каким может быть ответ.
Конечно, готового авторского рецепта нет и быть не может, потому что один человек не может придумать нечто, равно устроившее бы многих. Культура должна ВЫСТРАДАТЬ свою версию будущего — или погаснуть. Максимум, на что я могу рассчитывать — это постараться показать область поиска, показать, в какой стороне света может быть обнаружен МНОГИМИ при их коллективных усилиях этот самый рецепт.
В столь сложной этнически и конфессионально стране, как наша, не может быть объединяющей никакая традиционно национальная и никакая традиционно конфессиональная идея. Что одним — святыня, другим — более или менее терпимый предрассудок. Что одним — исток и корень, другим — похмельная отрыжка туповатого старшего брата либо раздражающее упрямство несмышленого племянника.
Значит, интегрирующую ценность можно искать лишь там, где из разных культур вырастает некий более или менее общий смысл посюсторонней жизни.
Что лучшее вырастает из всех культур, существующих в нашей стране?
Общая добродетель всех основных религий мира — помощь слабым, сирым, подвергшимся несправедливому поруганию. Это не главная добродетель в каждой из них, но единственная одновременно и достаточно важная, и одинаковая. Для любой из конфессий это не самый важный приоритет, но единственный из достаточно важных приоритетов, который во всех конфессиях совпадает.
И я вполне могу себе представить государственную идеологию, которая сводится, например, к чему-то такому: «Мы никого ни к чему не принуждаем, мы только спасаем тех, под кем земля разверзается. И ни от кого из спасенных не требуем и не ждем благодарности — собственно, мы все делаем не столько ради них, уж простите за откровенность, сколько потому, что так мы выполняем заветы, заповеданные нашими религиями и сохраненные в наших светских культурах. Потому, что хотим сами становиться лучше. А ведь закон психологии таков: человек, который насилует других — неизбежно сам становится хуже, а человек, который помогает другим — неизбежно сам становится лучше. Вот мы какие!»
Что важно: это — не выдумка идеалиста, это — чистая правда.
Стоит только посмотреть на историю прошлого века, чтобы убедиться. Какими уродами и чудищами в считанные годы становились те, кто пусть хоть из самых возвышенных побуждений, пусть стремясь к самому сверкающему идеалу принимался реально, рутинно чистить народы и страны от неполноценных особей, этносов, классов или рас! И какими благородными титанами, сами того не замечая, оборачивались обычные люди, волею судеб бравшиеся за повседневное дело истребляемых защищать!