Румбо
Шрифт:
Остальные — вообще убиты в 0.
Это и есть — вымирание.
И — раз!..
Пора рубить мясо.
Пусть хрустят капустой кости,
Кровь фонтаном пусть.
<censored>
Возможно ни это?
И — раз!..
Возможно ли быть таким членососом?
И — раз!..
Возможно ли обмануть природу?
И — раз!..
И если да — то зачем?
А если нет — почему?
А если её не обманешь…
И — раз!..
В Аду сгорит племя людское.
И чуток космический жаждущий глаз. И — раз!..
Мы
Нас контролируют. Пора рубить мясо.
Сколько можно говорить? Пора рубить мясо.
…
— Ну что, пойдёшь ещё на перекур? — спустился с лестницы Начальник Цеха, весь в фурункулах и гноящихся струпьях, которые он чесал, чтобы возбудиться.
— Не… Чуть попозже…
— Так, посмотрим, что ты тут наваял… так… ваятель, нах… ого… почти весь теплоход порубил! Горазд же ты топором махать… Где так научился?
— Да так… — потупился, смущаясь, — учителя были хорошие. Один, в особенности… увлёк меня боевыми искусствами. У меня долго не получалось: я ссал сражаться. Так и жил — в выжидательной позиции. То есть, жил — и ждал: когда он наступит, мой шанс.
— Ну, и чего? Наступил этот светлый миг? — Начальник Цеха поправил берет и выдавил гной из белой головки на своём грибовидном носу.
— Наступил… но не так, как я думал. Мне представлялось всё как-то иначе. Не могу рассказать как, но иначе. А это вышло что-то… резкое, с вызовом, с реальными гранями смерти. Вы, товарищ начцеха, не представляете, через что мне пришлось пройти. Волосы встают дыбом, как вспомню. И мозги мне там отформатировали капитально. Уже ни о каких автомобильных гонках не задумывался. И кстати, я теперь радиоактивен.
— Поздравляю, — Начальник Цеха почесал волдыри за ухом. — Руби, давай, не отвлекайся. Радиация — это не по твоей части. После разберутся, что к чему.
— Надменно, как <censored> вы мне это говорите. Распирает от ощущения собственной власти. Человек торопится, а вы ехать ему не даёте.
— Ты ж не едешь, ты — гонишь.
— Слыхали уже… Неприятно, конечно, это слышать. Тем более, от самого себя. Хотя нет, от самого себя — всё же лучше… или нет? Как вы думаете, товарищ начцеха?
— Я думаю, что пора тебе на перекур, милчеловек. Хватит уже, наработался. Вон сколько мяса изрубил. Целый корабль. А впереди ещё — мясной поезд, мчащийся к счастью. А за ним — мясной самолёт, уносящий в бессмертие. А после самолёта — мясная ракета.
— Мясная ракета? Рад это слышать. Когда рубишь мясо, ни о чём о таком великом не думается. Работа размеренная, вырабатывает чувство оружия и глазомер, безусловно. И по жизни помогает. Как песня.
— Нам песня строить и жить помогает… — затянул Начальник Цеха.
— Она как плеть: и зовёт и ведёт… — подхватил Румбо.
— И тот, кто с песней по жизни шагает, тот никогда и нигде не пропадёт, трам-пам-парам! — торжественно завершили хором.
— Ты, это, вот что, милчеловек… —
С лязгом захлопнулась за ним тяжёлая дверь.
Руки взяли топор.
Как всё это осточертело.
Раньше-то всё было не так: раньше были испытания. Одна Сиреневая Пустыня чего стоила… а здесь — ничего. Маета. Руби мясо.
Руби.
И — раз!..
Сколько времени уже я рублю его, кто мне ответит?
Мне иногда кажется — всю жизнь.
Пора рубить мясо.
<censored> и убиваюсь на хуй. Всё верно. Ведь я давно мёртв. Утонул, а затем сгорел. Но вроде пока трепыхаюсь.
Почему снова здесь? Почему не вернулся? Ведь мог. Всё зависит от настройки. Всё, до мелочей. Вот повернул рукоятку — курю, а повернул чуть ещё — и уже давно бросил. Любил одну — горячо, пронзительно — а теперь глядишь: оп-а, а где ж та любовь? Остыла. Другая была — эх, сердце моё покорила! Был с ней нежен как с кошкой. Отчего как?.. Нарубил мяса, дал кошке кусочек. Кис-кис-кис… иди, вот, посмотри, что дядя Румбо тебе приготовил…
Кошка жадно пожирает мясо.
В этом мире не найти мне покоя.
Пока поступает следующая партия мяса, расскажу одну подростковую тайну. Это гнусная тайна: о ней никто не знает.
Шёл дождь: была осень.
И кто-то прочапал по лужам вдоль стены со светящимися мандариновыми окнами. И лаяла собака за углом. На скамье сидел бомж и смотрел себе под ноги.
Шёл я, перебирал ногами.
Торопился.
Пришёл на вокзал, удивился: какие дешёвые розы. Самые дорогие — 50 рублей штука. А в 5-и (без пробок) минутах езды отсюда точно такие же розы продают в 2 раза дороже.
Ждал у стены, напротив выхода из метро. Невольно смотрел на проходящих женщин. Удивительные женщины. Несколько блядей видел — восхитился. Захотелось увести их к фонтанам.
Не надоело ещё рубить мясо?
В этом мире не найти покоя.
Где я? Кто я?
Лучше малиновый дождь, чем серозное счастье.
Добро пожаловать в гибнущий мир, расщеплённый на части.
Под флагами красными на улицу выйдем, уснём у башни взошедшего вымени. Лишними станем, поскольку без веры снами сметаем гранитные стены. Скромными станем. Но не устанем.
Не надоело ещё рубить мясо?
Но если… мясо не рубить, тогда к чему портреты эти? К чему гневливый воли зов, сверкание призрачных звёзд на букву «п»? Где ропот рабов, где откровения, где духовные подвиги? Всё это вошло в привычку.
Постепенно всё входит в привычку, даже жизнь.
Подсесть на жизнь — проще простого, а слезать обломаешься.
Ну, где там ваш поезд, мчащийся к счастью?
Туши за спиной раздвинулись, и вошёл Начальник Цеха, а с ним Гаврила, волочащий на цепи полутораметрового мутанта, напоминающего помесь крысы с гиеной.