Рунетология. Кто управляет русским Интернетом?
Шрифт:
– Второй год мы работаем, всерьез полагаясь на них. Я помню, что первые успехи мы получили в трагических ситуациях, как и всегда бывает в нашей профессии. Первый эффект и силу народной журналистики мы почувствовали, когда произошла трагедия с «Невским экспрессом», когда мы получили первые фотографии через полтора часа после того, как произошла трагедия, и опередили на несколько часов мировые агентства.
Когда произошел пожар в клубе «Хромая лошадь», мы получили много кадров и свидетельств с места происшествия. Это были первые результаты. Повторюсь, что они, к сожалению, зачастую трагичны. Сегодня это сила, которая включена в наши бизнес-процессы.
Когда мы планируем темы,
– Это обычные люди?
– Да, пользователи сервиса «Ты – репортер».
– Сколько у вас сейчас активных пользователей, которые стремятся быть более или менее постоянными авторами?
– Наши пользователи участвуют в бонусной системе, то есть мы не платим им деньги, они зарабатывают бонусы. По нашему бонусному рейтингу порядка ста человек очень активны.
– Какова регулярность: раз в день, неделю?
– Тех, кто поставляет информацию раз в неделю, несколько десятков.
– Является ли этот проект кузницей кадров? Оттуда берутся штатные сотрудники?
– Пока нет. Люди, которые становятся гражданскими репортерами, – зачастую состоявшиеся люди со своей жизнью, у которых есть любимая профессия. Это для них хобби, граничащее со второй профессией. В этом, наверное, фишка. Они это делают не за деньги, а за удовольствие, за принадлежность к клубу, бренду.
– Насколько этот проект может развиваться, как вам кажется? Когда о таком проекте знают все, его приложение стоит в каждом смартфоне, то владелец подобного рода сетки – неубиваемый монстр медиа? Насколько вы надеетесь на развитие проекта в таком масштабе?
– Именно в таком масштабе и хотелось бы его развивать. Я убеждена, что в ближайшие пять-десять лет успеха достигнут те информационные агентства, которые станут использовать не только профессиональных репортеров, но и всех, кто пользуется видео– или фотокамерой. То количество девайсов, которое находятся в руках у людей, позволяет сделать многократную копию каждой секунды во всем мире.
– И с любого ракурса.
– Да. Подменять это только созданной сетью корреспондентов неблагоразумно, неэкономично. Гораздо правильнее воспитать в себе умение работать с людьми, которые являются потенциальными свидетелями. В таком случае немного меняется роль СМИ, они перестают быть просто информатором, они становятся верификатором информации. Когда произошел взрыв в «Домодедово», наши корреспонденты случайно оказались в аэропорту, поэтому мы были первыми (это журналистская удача), но параллельно в «Твиттере» шел вал сообщений, спекуляций, интерпретаций, страшилок. Наш человек отслеживал социальные сети, и это был чудовищный поток очень разной информации. О чем это говорит? О том, что сознание пользователя перегружено противоречивой информацией. Он чувствует, что им манипулируют. В этот момент пользователь говорит: «Спасибо большое, социальная сеть, но
– Относительно всего этого есть два мнения. Первое: традиционные СМИ, в том числе электронные, умерли, и бал правят социальные сети («Твиттер», Facebook), потому что они быстрее реагируют, в них через несколько секунд-минут появляются первые сообщения о событии. Второе мнение заключается в том, что, хотя во многом социальные медиа и стали средой донесения информации, традиционные СМИ так и остались средой обработки, сопоставления, проверки и выдачи информации. Вы согласны со вторым мнением?
– Да.
– Получается, что социальные сети стали вашими поставщиками информации?
– Не только поставщиками информации. Это кладезь. Я отношу себя к тем медиаменеджерам, которые ценят социальные сети и с огромным уважением и вниманием относятся к развивающейся социальной среде. Это не только поставщик информации, это и барометр настроения, это очень четкий индикатор того, насколько ты попадаешь или не попадаешь в аудиторию, насколько ты находишься в режиме диалога с ней; это источник эспертного мнения.
– В те часы, когда случилась трагедия в «Домодедово», было ощущение, что наметилась еще одна тенденция. Я имею в виду ситуацию, когда по тегу «Домодедово» в «Твиттере» было огромное количество дезинформации.
– Это регулируется. Интернет и новые медиа – естественная среда, которая саморегулируется. Выбирая свою информленту, вы четко отсеете тех, кто вас дезинформировал, тех, кто пытался вами манипулировать. Я думаю, что здесь нет нужды в каком-то внешнем регулировании.
– Вы верите в самонастройку этой среды?
– Да. Например, в арабском мире социальные сети стали инструментом не очень чистоплотных людей, решающих свои проблемы и задачи. Очень важен баланс между соблазном отрегулировать эту среду и опасностью того, что умные и расчетливые люди, которым нужно решать свои проблемы, придут и будут использовать ее в своих интересах. Это вызов, который раньше перед миром не стоял.
– Cо временем информационное агентство или серьезный новостной сайт превратятся в редакцию аналитиков – серьезных людей, решающих, как верифицировать, фильтровать, а сама информация (факты) будет поступать от пользователей по каналу «Ты – репортер» или с помощью социальных сетей, то есть не будет нужды в той сети репортеров, которая есть у вас сейчас?
– Не совсем так. Вы правы в том, что поток фактов и новостей будет все больше добываться не руками репортеров, а из аудитории. Но чего хочет аудитория? Она же хочет не просто читать факты, она хочет, чтобы с ней поговорили, чтобы ей объяснили, почему так происходит, какие есть точки зрения. Аналитическая, комментарийная журналистика будет предполагать, что автор не ставит точку после того, как он написал свое мнение, свой комментарий, это будет только началом диалога. Формат колумнистики превратится в колумнистику с разговорами, обсуждениями. Я думаю, что останется репортаж, потому что аудитории всегда важно увидеть чье-то настроение, объяснение, эмоции. Что касается новостной ленты, то она изменит свою природу. Также останутся интервью и видеозарисовка.