Рунное наследие 2. Кровная месть

Невысокая бродяжка в лохмотьях бежала по рынку, ловко огибая прилавки и прохожих. Она умудрялась не только никого не задеть и рассмотреть единственным глазом всё вокруг, но даже стащить то, что «плохо» лежало: будь то яблоко у торговца или звонкая монета в протянутой ладони покупателя.

– Стоять! – запыхавшись, выкрикнул один из трёх стражников, безуспешно преследовавших беглянку – он быстро сбавлял скорость не столько из-за своего немолодого возраста, сколько из-за отросшего за долгие годы службы пуза, которое

намеревалось вскоре вырваться на волю из-под рубахи и лёгких лат, – Именем зако… кхе-кхе, – он остановился и, упершись руками в колени, обратился к убегающим молодым подчинённым: – Давайте, ребята, догоняйте её. А я, – он распрямил спину, выпятив свой «трудовой мозоль» на животе, – пойду поговорю с потерпевшими.

Девушка лишь улыбнулась, мысленно усмехнувшись неуклюжести старого толстого стражника, при этом нисколько не сбавив темп. За ней бежали ещё двое.

– Задержите её! – кричал один из молодых стражников, но ни один из прохожих не захотел ввязываться в дела между представителями закона и преступницей.

Каждый местный знал, что потом ещё неделю добросовестного жителя города будут дёргать днём и ночью, чтобы что-то засвидетельствовать, доказать или опровергнуть, в общем, не дадут проходу, а в итоге ещё и обвинят в чём-нибудь. Такой участи для себя никто не желал.

Беглянка оглянулась лишь на мгновенье, чтобы из злорадства показать язык, но в этот момент перед её единственным глазом мелькнула ещё одна фигура стражника, а следом и его тяжёлая грубая рука. Девушка увернулась, но толстые пальцы зацепили повязку, что скрывала другой глаз и половину щеки. Когда коренастый мужчина увидел лицо бродяжки полностью и поймал взгляд её… глаз, он опешил, чем та тут же воспользовалась, выхватив повязку из его рук и возобновив побег.

Стражник, который повидал в своей жизни многое, ещё некоторое время стоял неподвижно, глядя в спину убегающей девушки. Перед его взором до сих пор стоял её образ: угловатое лицо, короткая стрижка белокурых засаленных волос, тонкие губы и глаза… Как раз последнее и произвело на стражника такое сильное впечатление. Один глаз у девушки был обычным, голубым. Можно даже сказать, красивым, как синева неба – такие глаза воспевают барды и обожествляют романтики. Но в том случае, если глаза два, а не один.

Второй же глаз девушки имел два спаянных зрачка. Того же цвета, что и первый, он производил обратный эффект.

От края этого необычного, пугающего глаза змеёй извивался толстый шрам, спускавшийся вниз по щеке, шее и уходивший куда-то дальше под грязную потрёпанную кофту девушки.

И стражник не просто разглядел странную аномалию, что была скрыта под повязкой, он поймал на себе осмысленный взгляд двух зрачков – мужчину пробрало так, словно он увидел самый ужасный кошмар в своей жизни наяву.

– Почему вы её отпустили? – двое молодых стражников, что преследовали беглянку, остановились возле старшего по званию, и один из них, несмотря на разницу в ранге, позволил себе так бесцеремонно обратиться к нему.

Тот же, не обратив внимания на нарушение субординации, указал пальцем в том направлении, куда убежала девушка:

– Во имя Элиссии, что за тёмные силы обитают

в нашем городе?

– Да какие там тёмные силы? – отозвался всё тот же наглец, которому сошло с рук его первое резкое обращение. – Одноглазка, за которой мы уже бегаем несколько месяцев – с тех пор, как поступили на службу города.

– Смотрю, ты ещё не выучил устав, сосунок? Как положено обращаться к старшим по званию? – вдруг рявкнул коренастый стражник, принявшийся отчитывать молодых, да так, что те уже не рады были, что появились на белый свет. Или, по крайней мере, что не продолжили догонять беглянку.

– Ха! Чудики! – лёжа на крыше, в нескольких метрах от своих преследователей, девушка откусила красное яблоко, брызнув во все стороны кисло-сладким соком. Она успела не только скрыться за углом, но и оббежать здание, да ещё залезть на него незаметно для сотен прохожих.

Оборванка ещё несколько минут наслаждалась вкусным фруктом и представлением, что устроили стражники, похихикивая с каждого бранного слова старшего из них.

Доев яблоко и оставив от него лишь хвостик, девушка вновь надела на глаз повязку, а затем слезла с крыши так же незаметно, как и забралась на неё.

Держа правую руку в кармане и перебирая пальцами награбленное богатство, которое не смогли удержать при себе беспечные люди на рынке, оборванка не спеша возвращалась в свой район и насвистывала незатейливую мелодию. Другой же рукой она держала ярко-жёлтую грушу, от которой время от времени с наслаждением откусывала небольшие куски, растягивая удовольствие.

Когда девушка вошла в свою небольшую комнату – а далеко не всякий бедняк мог позволить себе снимать жильё в старом доме, отведённом специально для низкого сословия общества – она не сразу поняла, что не одна. Оно и понятно, ведь незваный гость умел быть незаметным. Хотя внешность его никак нельзя было назвать заурядной.

Стоило бродяжке высыпать содержимое кармана на стол, как послышались три хлопка в ладоши.

– Твои способности добывать деньги на рынке впечатляют, Тала, – донёсся спокойный мужской голос.

Девушка огляделась и уловила движение, которое принадлежало не человеку, а существу со щупальцами. Она потянулась к спрятанному за спиной ножу, что скрывался за поясом, но его там не оказалось.

– Не это ли ищешь? – щупальце, держащее небольшое холодное оружие, прямо на глазах Талы стало изменяться, пока окончательно не превратилось в человеческую руку.

Девушка не закричала. И не растерялась. Она кинулась к столу, где лежали другие ножи, но вновь щупальце преградило ей дорогу.

– Я пришёл к тебе без дурных мыслей, Тала. Даже наоборот, у меня к тебе есть дело. И если всё получится, тебе больше не придётся грабить, а главное – скрывать свои великолепные глаза. Кстати, можешь посмотреть на меня без повязки?

Девушка выполнила просьбу незнакомца и пристально взглянула на него.

– Я так понимаю, ты тот самый Осьминог, которого ловят все подряд? – она не спеша подошла к стулу и присела. Бродяжка старалась не показывать своего напряжения, но её движения дикой кошки, готовой в любой момент наброситься, говорили об обратном.