Русь меж двух огней – против Батыя и псов-рыцарей
Шрифт:
Однако старый Субудай, который руководил сражением с монгольской стороны, не собирался выпускать рязанского князя из той ловушки, в которую тот сам себя завел, — тысячи конных лучников, вынырнув из-за снежной пелены, обрушили на русское войско настоящий ливень стрел. Люди падали десятками на окровавленный снег, потери начали расти с катастрофической быстротой, а до спасительного леса было не близко. Дружинники прикрывались большими миндалевидными и круглыми щитами, стрелы отскакивали от их шлемов и панцирей, а вот ополченцам приходилось нелегко — без кольчуг и доспехов, с самодельными щитами они были обречены. Длинные монгольские стрелы прошивали овчинные полушубки, насквозь пробивали меховые шапки, раскалывали деревянные, обтянутые шкурами щиты — но рязанцы упорно продолжали идти к лесу, устилая свой путь телами павших. Видя, что наскоками конных лучников противника не сломить, Субудай меняет тактику — монгольские всадники скрылись за снежной завесой, и земля загудела от топота идущей в атаку тяжелой кавалерии. Рязанские ратники теснее сомкнули ряды, и их строй мгновенно ощетинился рогатинами и копьями — монголы ударили разом и со всех сторон. В страшной рукопашной схватке русские отбросили монгольских багатуров, но на смену потрепанным тысячам шла новая волна степняков, а за ней готовились вступить в бой новые сотни свежих бойцов. Сеча не затихала ни на минуту, гридни и ополченцы навалили перед строем целый вал из убитых людей и лошадей, но русских воев становилось все меньше и меньше, а те, кто еще сражался, валились с ног от усталости. Под ударами стрел и копий свалился из седла на истоптанный снег Юрий Муромский, Олега Красного, который изнемогал от многочисленных ран, выдернули арканом из седла и утащили в полон, а князь Юрий, лишившись коня, стоял в первом ряду и рубился мечом, как простой ратник. Возможно,
При описании боевых действий на подступах к Рязани основным источником мне служила «Повесть о разорении Рязани Батыем», и вот почему. Дело в том, что летописные известия о событиях, которые предшествовали взятию города, довольно скупы и противоречивы. Лаврентьевская летопись о битве молчит, и, исходя из ее текста, получается, что князь Юрий погиб во время штурма города вместе со всей своей семьей, а полевого сражения с монголами как будто и не было. Еще более путаны и невнятны сообщения Ипатьевского летописного свода, но это как раз вполне объяснимо, поскольку интересующие нас события были описаны в Галицко-Волынской летописи, которая являлась одним из разделов этого свода. Галицкий летописец явно не обладал всей полнотой информации о рязанской трагедии, да и к князьям Северо-Восточной Руси был настроен негативно. Опять же, очень непонятным является следующее его сообщение о монгольском вторжении в рязанские пределы: «Первое их нашествие было на Рязанскую землю, и взяли они приступом город Рязань, выманили обманом князя Юрия и привели к Пронску, ведь княгиня его была в то время в Пронске. Обманом выманили и княгиню, и убили князя Юрия и его княгиню». И здесь возникает логичный вопрос — а откуда в таком случае монголы выманили князя Юрия, если к этому времени взяли Рязань приступом? Он что, ушел в леса и скрылся там, как партизан? И что делала в это страшное время княгиня в Пронске, ведь Рязань была столицей, да и укрепления ее были куда мощнее! К тому же в Лаврентьевской летописи указано четко, что сначала был взят Пронск, а затем Рязань: «начали завоевывать Рязанскую землю, и пленили ее до Пронска, и взяли все Рязанское княжество». Но ключевым, на мой взгляд, является сообщение Тверской летописи: «Князь же Юрий Рязанский заперся в городе с жителями, а князь Роман отступил к Коломне со своими людьми. И взяли татары приступом город двадцать первого декабря, на память святой мученицы Ульяны, убили князя Юрия Ингваревича и его княгиню…» Здесь особо интересен тот момент, где автор заостряет внимание на том, с кем именно рязанский князь заперся в городе — с жителями, а не с войском, а также то, что коломенская дружина в обороне столицы княжества не участвовала. А это могло произойти только в одном случае — если рязанское войско было уничтожено монголами, а полк князя Романа в этом бою участия не принимал, поскольку именно он вскоре вместе с суздальскими полками вступит в битву с захватчиками под Коломной. Вряд ли полководцы Батыя дали бы уйти с поля боя Роману Ингваревичу, а тем более увести с собой боеспособные войска, ведь до Коломны идти очень далеко, а используя численное преимущество и превосходство в маневренности, степняки могли бы уничтожить этот отряд на марше. Это же подтверждается и Новгородской летописью, где четко сказано, что Рязань сражалась сама по себе, а «князь же Роман Ингваревич стал биться против них (монголов) со своими людьми».
Что характерно, в «Повести о разорении Рязани Батыем» подобных нестыковок не наблюдается, и каждое действие поддается логическому объяснению — монгольский хан убийством сына спровоцировал рязанского князя на бой в невыгодных условиях, а уничтожив рязанское войско в чистом поле, заодно уничтожил и намечавшийся военный союз между Рязанью и Владимиром-Суздальским. Князь Роман Ингваревич в числе участников битвы не назван, а что касается Глеба Коломенского, упомянутого автором «Повести», как отметил академик Д. С. Лихачев, «последний упоминается не во всех списках и по летописи не известен». К слову сказать, именно в княжеских именах автор и создает путаницу — вместо муромского князя Юрия, он называет его отца Давида, умершего в 1228 г., а князя Олега Красного, не брата, как в «Повести», а племянника князя Юрия попавшего в плен к Батыю, объявляет казненным по приказу хана. В действительности Олег находился в плену до 1252 г., вернулся в свое княжество и умер в марте 1258 г., будучи рязанским князем. Тщательно анализируя повесть, Д. С. Лихачев сделал очень интересное наблюдение: «Автор имел в своем распоряжении Рязанскую летопись, современную событиям, весьма вероятно, краткую, без упоминания имен защитников Рязани. Отрывки именно этой летописи дошли до нас в составе Новгородской первой летописи. Вот почему между рассказом Новгородской первой летописи о событиях нашествия Батыя и «Повестью о разорении Рязани» имеются буквальные совпадения. Впоследствии эта летопись была утрачена в самой Рязани». А поскольку имена князей в летописи не указывались, а автор точными сведениями о них не располагал, то и возникла та самая путаница.
Но все дело в том, что другим источником, которым пользовался безымянный автор при написании своего произведения, были народные сказания и местные предания. Академик Лихачев считал, что сама «Повесть» была составлена в первой половине XIV века, когда все легенды, касающиеся монгольского нашествия, были на слуху. «Именно они-то не только дали автору «Повести» основные сведения, но и определили художественную форму «Повести», сообщив ей и местный колорит, и глубину настроения, отобрав и художественные средства выражения». Поэтому, на мой взгляд, именно сочетание народных преданий вместе со сведениями официального летописания и делают «Повесть о разорении Рязани Батыем» самым важным источником по изучению той катастрофы, которая произошла зимой 1237 г. на рязанской земле.
Теперь что касается самого сражения — в том, что именно рязанские полки атаковали монголов, сомневаться не приходится, в «Повести» о действиях князя Юрия прописано четко: «И пошел против нечестивого царя Батыя, и встретили его около границ рязанских, и напали на него». На мой взгляд, нет смысла трактовать «границы рязанские» так, как будто сражение произошло на реке Воронеже, куда его стараются иногда поместить. Да, ставка Батыя была на реке Воронеже, но не более того, вести в такую даль свои полки у князя Юрия нужды не было никакой, в открытой степи монголы просто раздавили бы рязанцев и не заметили. Скорее всего, определенную путаницу вносит сообщение Тверской летописи — «Князья же рязанские, Юрий Ингваревич, и братья его Олег и Роман Ингваревичи, и муромские князья, и пронские решили сражаться с ними, не пуская их в свою землю. Вышли они против татар на Воронеж и так ответили послам Батыя: «Когда нас всех не будет в живых, то все это ваше будет». Здесь автор все свалил в кучу — посольство на реку Воронеж князя Федора и его ответ Батыю, совещание рязанских князей и сбор объединенной рати, поход навстречу монголам и… А вот о самом главном — о сражении — ни слова, как будто его и не было! Исходя из текста, получается, что, собрав полки со всей Рязанской земли, ее князья привели их на реку Воронеж, еще раз оскорбили монгольского хана, а потом разошлись по своим уделам. И после этого послали гонцов к князю Георгию с просьбой о помощи! Просто нелепица какая-то. Если же следовать «Повести», то все становится на свои места, во всех действиях видна логика и смысл — границы рязанские можно понять и так, что бой происходил недалеко от города. А раз Юрий Ингваревич сам атаковал врага, да еще нанес ему большие потери: «Много сильных полков Батыевых пало», то, скорее всего, ему удалось застать противника врасплох. А это было возможно только в одном случае — если князь Юрий сумел скрытно подвести и развернуть свои войска, что в степи было сделать практически невозможно. И раз так, то само действие должно было разворачиваться
Очевидно, князь Юрий сумел скрытно подвести войска и построить их в боевые порядки, а враг этого не заметил, из чего можно сделать вывод, что дело происходило, скорее всего, либо ночью, либо в предрассветные часы, поскольку днем подобная авантюра вряд ли бы удалась. Монголы не находились все в одном громадном лагере, их тумены должны были стоять по отдельности, каждый сам по себе, чем рязанский князь и хотел воспользоваться. И действительно, сначала рязанцам повезло, но потом сказался численный перевес врага, и уже князьям пришлось прорываться из вражеского кольца, выводя свои потрепанные дружины из окружения. «И пересели с коня на конь и начали биться упорно; через многие сильные полки Батыевы проезжали насквозь, храбро и мужественно биясь, так что всем полкам татарским подивиться крепости и мужеству рязанского воинства». Как мы знаем, попытка прорыва к лесу успехом не увенчалось, и практически все рязанское войско полегло на поле боя — спаслись единицы. Что же касается смерти рязанского князя, то из двух версий, которые дают летописи и «Повесть о разорении Рязани Батыем», я выберу ту, которая описана в «Повести», где Юрий Ингваревич гибнет на поле боя. Ведь там отмечается факт гибели не только князя, но и всей рязанской рати: «Все равно умерли и единую чашу смертную испили. Ни один из них не повернул назад, но все вместе полегли мертвые». А дальнейшие события как раз и свидетельствуют о том, что оборона Рязани легла на плечи простых горожан и крестьян, которые надеялись найти спасение за ее стенами. Мало того, погибли все, кто должен был руководить обороной княжества, и она рухнула — организованного сопротивления степняки уже не встречали, а потому безбоязненно жгли и грабили беззащитную землю. Бытует мнение, что Пронск, Ижеславль, Белгород монголы захватили до сражения с рязанскими полками, но я думаю, что это не так, — вряд ли перед решающим столкновением Батый стал распылять свои силы, когда в случае победы ему бы эти города и так достались. Подводя же итоги, можно сказать, что авантюра рязанского князя закончилась так, как и должна была закончиться, — сокрушительным поражением, которое полностью изменило соотношение сил не только в рязанских землях, но и во всей Северо-Восточной Руси.
«Мертвые сраму не имут!». Декабрь 1237 г.
И стал воевать царь Батый окаянный Рязанскую землю и пошел ко граду Рязани. И осадил град, и бились пять дней неотступно.
Хан Батый до битвы с князем Юрием держал в кулаке все свои тумены, но как только разгром рязанских войск стал свершившимся фактом, распустил их по всему княжеству. Он прекрасно понимал, что нет сейчас силы, которая могла бы ему противостоять на рязанской земле, а потому ничем не рисковал, разделяя войска. Тысячи людей из сельской местности бежали в укрепленные города, надеясь переждать опасность и отсидеться за крепостными стенами, не подозревая, что эти самые казавшиеся столь надежными места станут для них смертельной ловушкой. Рязанское княжество — земля пограничная, стычки и сражения с половцами происходили регулярно, а потому местное население неоднократно укрывалось от вражеских набегов за городскими валами. Ну а поскольку половцы штурмовать города действительно не умели, то такой образ действий жителей Рязанской земли считался довольно надежным, поскольку был проверен временем. Однако, как это ни странно прозвучит, подобный опыт сыграл с порубежниками злую шутку — не обладая информацией относительно монголов во всех подробностях, среди них появилось мнение, что незваные пришельцы такие же вояки, как и половцы, а потому многие из жителей княжества стали действовать по шаблону. Стоя на крепостных стенах своих городов и наблюдая за разъезжающими внизу кочевниками, многие из ратников думали, что незваные гости покрутятся вокруг, разграбят окрестности и схлынут обратно в степи — так бывало, и не раз. Но никто не знал, что это пустые надежды.
По приказу хана половина орды выступила на Рязань, а остальная рассыпалась по всему княжеству: «И стал воевать Рязанскую землю, веля убивать, рубить и жечь без милости. И град Пронск, и град Бел, и Ижеславец разорил до основания и всех людей побил без милосердия. И текла кровь христианская, как река сильная, грех ради наших» («Повесть о разорении Рязани Батыем»). Белгород с Ижеславлем были стерты с лица земли и больше никогда не возродились, Пронск взят в осаду, а Переславль-Рязанский сожжен. Отряды степняков подошли к Зарайску и появились в окрестностях Ростиславля, десятки сел и погостов были опустошены степной саранчой, и те, кому удалось укрыться в холодных и заваленных снегом лесах, должны были считать это великим счастьем. Но самой главной бедой оказалось то, что возглавить оборону Рязанской земли в этот момент было некому — все князья погибли в битве с ордой, Олег Красный томился в плену, а Ингварь Ингваревич отсиживался в далеком Чернигове. Каждый житель княжества оказался предоставлен своей судьбе, и у большинства она оказалось страшной, поскольку выбор был невелик — либо погибнуть от кривой монгольской сабли, либо попасть в плен. В результате стремительных рейдов и облав было захвачено большое количество пленных, которых сгоняли под стены Рязани и Пронска. А вот до Мурома в этот раз Батыевы руки не дотянулись, поскольку он лежал несколько в стороне от главного маршрута вторжения, но хан прекрасно помнил, что такой город есть, и со временем планировал заняться им всерьез. Но это будет потом, а сейчас перед ханом стояли две задачи, которые требовали немедленного решения, — Рязань и Пронск. В отличие от стольного града княжества Пронск, хоть и считался городом-крепостью, не был так сильно укреплен, его оборонительные сооружения не были столь мощными, как в Рязани, да и количество жителей было гораздо меньше. И потому он вряд ли мог продержаться больше двух дней, особенно учитывая тот факт, что князя в городе не было, а соответственно, не было и дружины. После взятия и разгрома этого города монголы двинулись под Рязань, на соединение с главной ордой.
Стольный город земли рязанской был осажден 16 декабря 1237 г., в день памяти пророка святого Аггея. Дружинников, которых оставил князь Юрий для охраны своей семьи, было немного, зато очень велико было число беженцев из окрестных сел, которые надеялись укрыться за рязанскими стенами. Руководивший обороной воевода вооружил всех, способных держать в руках оружие, включая стариков и подростков, жителей делили на десятки и сотни, во главе которых ставили имевших боевой опыт гридней, и за каждым отрядом закрепили свой участок стены. Княжеские оружейные были очищены, на площади перед собором с возов раздавали мечи, копья, секиры и прочее воинское снаряжение. Сотни жителей города, стоя на городских валах и стенах, поливали их водой, превращая в неприступные ледяные горы, где монгольская пехота поломает свои ноги. Орду ждали, и потому, когда примчавшийся разведчик сообщил, что степняки уже на подходе к городу, паники не было — спешно закрыв городские ворота, их стали закладывать камнем, опасаясь вражеских таранов. Сразу же ударили в набат, извещая о том, что беда, которую ждали, пришла, и густой, протяжный голос колокола поплыл над древней Рязанью, окрестными селами и засыпанными снегом лесами. Горожане и крестьяне, хватая оружие, бежали на городские валы, занимали места на башнях и городницах, под чанами со смолой и кипятком разводили костры, поднимали наверх связки стрел и сулиц. Груды камней и бревен высились на боевых площадках, вдоль частокола, который шел по гребню стены, встали сотни лучников, а личная дружина воеводы расположилась на площади у Спасского собора как резерв.
На что они надеялись? Прежде всего на мощнейшие укрепления Рязани, которые были очень внушительны, а также на то, что, возможно, придут на помощь князь Роман Коломенский и суздальцы. Город Рязань был расположен очень удобно — на обрывистом берегу Оки, что делало штурм с этой стороны практически невозможным, поскольку летом река представляла серьезную преграду, а зимой крутые прибрежные откосы не давали возможности организовать штурм. А вот со стороны поля город был защищен глубоким рвом и могучими земляными валами, от 8 до 10 м в высоту, на которых стояли мощные дубовые стены и башни. Сами стены представляли рубленые клети, наполненные плотно утрамбованной землей и камнями, а сами башни (вежи) были немного выдвинуты за линию стен с целью обстрела штурмующих с фланга и покрыты четырехскатной кровлей. Был в Рязани и свой небольшой Детинец, возвышавшийся над остальным городом, где находились княжеские хоромы, а также терема бояр и воевод. Общий периметр главной линии обороны достигал 3,5 км, что ввиду немногочисленности профессиональных воинов делало защиту укреплений затруднительной, но тут на помощь пришли зима и погодные условия. Залив на морозе городские укрепления водой, рязанцы сделали их практически недоступными для вражеской пехоты, и покрытые ледяной коркой валы и стены ярко блестели в лучах зимнего солнца. Очевидно, этот блеск и ввел в смущение монгольского хана, который никогда не видел чего-либо подобного — что ж, рязанцы его удивили, теперь его очередь их удивить.