Русь неодолимая. Меж крестом и оберегом
Шрифт:
Варяжские воины ворвались в печенежский стан неожиданно, как они делали не раз, нападая на прибрежные селения в иных странах.
В темноте лодки уткнулись в молодой ледок, который уже успел обрамить берега на два шага от берега. Северным мореходам ни лед, ни холодная вода не помеха. Не мешкая, высадились на твердь, утаптывая молодой снежок, побежали через лес к озеру, к печенежскому стану. Путь не близок, только варяга с детства приучают бегать, развивая в будущем воине выносливость, да и быстрота передвижения на войне вещь немаловажная. Бежали молча, подобные волчьей стае, нацеленной на добычу. Впереди – конунг Эймунд с мечом и ярл Рагнар Агнарссон с тяжелым копьем. Рядом с ними два дюжих воина в безрукавках из медвежьей шкуры. Они без доспехов, с боевыми топорами в руках. Это особые воины – берсерки. До стана печенегов не более пяти шагов. Берсерки сбросили безрукавки, обнажили мощные тела, закричали. Их боевой клич, подобный
Уходили уже при солнце. Ярославовы конные воины приметили красное княжеское корзно, пустились вдогон. Сотня Витима преследовала печенегов, но окольчуженным воинам догнать легкоконных степняков не удалось, изрубив два десятка врагов, пустили вслед стрелы, повернули назад. Тут-то выхватил радимич взором отряд Святополка и, не раздумывая, повел его наперерез. Уж больно захотелось сотнику взять в полон великого князя.
Олег Волчий Хвост первым заметил опасность и понял, что скопом от погони не уйти. Воевода остановил коня, крикнул вслед Святополку:
– Князь! Беги! Мы их остановим!
Но великий князь не слышал его слов, отчаяние и страх гнали его вперед.
Воевода громогласно обратился к воинам:
– Стой, други! Пристало ли вам, воинам князей киевских, показывать спины ворогу! Не вы ли обязались стоять за Святополка!
Призыв воеводы услышали немногие: с ним осталось около полусотни конных, в большинстве соратники, бывальцы из дружины Владимира.
Олег пригладил седые вислые усы, посмотрел в серое небо, обратил взор на неприятелей. Они приближались. Противников разделяло не более десятка шагов. Широкая пясть дотянулась до пояса, сорвала волчий хвост, откинула в сторону.
– С ним меня никто не одолел, а если одолеют, то без него.
Конная лава новгородских воев врезалась в стену киевских всадников. Слова воеводы потонули в шуме схватки, теперь заговорил его меч. В руках старого, но опытного воина еще оставалась сила, и немалая. Меч сверкнул на солнце, заплясал в руках Олега, и танец этот был смертоносным. Воевода отклонился, срубил древко направленного на него копья, быстрым и точным ударом развалил надвое его обладателя, еще одному воину Ярослава отсек голову. Третий, молодой дружинник с серо-голубыми глазами на гнедом в яблоках коне, наскочил сбоку. Воевода прикрылся щитом. Противник обрушил меч на голову, а затем полоснул по незащищенному месту ниже колена. Шлем защитил, но мощный удар и боль в ноге заставили Волчьего Хвоста опустить щит. Молодой воин не медлил, ткнул между подбородком и бармицей. Холодное стальное жало вонзилось в горло. Кровавая струя вырвалась наружу, заливая кольчужную грудь бывалого воина. Олег выронил меч, свалился на землю.
– Воеводу убили! – Зычный крик взвился над местом схватки. Он-то и прервал смертоубийство. Потеряв предводителя, воины князя Святополка прекратили сопротивление, спешились, побросали оружие на землю.
Дружинники Ярослава продолжать погоню не стали: заслон, под рукой Волчьего Хвоста, сделал свое дело, задержал преследователей, теперь за Святополком не угнаться. Страх помогает убегать от погони.
Витим слез с коня, подошел к Волчему Хвосту. Воевода лежал на спине, раскинув руки. Радимич узнал его. Осознание того, что он стал невольным виновником гибели человека, который в прежние годы помогал его родовичу Мечеславу, опечалило, однако война не разбирает, знакомец ты или чужак. В бою важно выжить и победить врага. Витим победил, теперь оставалось только попросить у покойника прощения. Радимич снял шлем, утер запястьем потный лоб, преклонил колено, глянул на воеводу, перекрестился. Мертвые светло-карие глаза Олега смотрели на затоптанный копытами волчий хвост…
Глава шестая
Много замыслов в сердце человека, но состоится только определенное господом.
Святополк нырнул в Дикое Поле, а вынырнул в Польше у тестя Болеслава. Туда же бежали его приверженцы, в том числе и Путша с Еловитом, коим вместе с некоторыми киевскими боярами была доверена оборона Киева. Столицу они не отстояли и жену Святополка от полона не уберегли, но подлость сотворить успели – чтобы досадить Ярославу, ночью тайно подожгли город в нескольких местах. На следующий день после их бегства войско новгородского князя въехало в покусанный огнем Киев. Черные следы пожарищ изрядно испятнали белую снеговую постель, тронул пламень и дом Таисии. Закопченный очаг встретил Витима в окружении обугленных жердей и бревен. Не пощадил огонь и старый дуб. Опаленный ствол уродливым великаном стоял на страже сожженного жилища. Дерево было мертво. Витим знал: по весне этот страж уже не наденет нарядное, зеленое корзно из молодой листвы. За прожитые в Киеве годы дерево стало ему дорого, ведь оно напоминало о родном далеком селище, неподалеку от которого на старом капище тоже стоял старый священный дуб. Но теперь не было ни дуба, ни жилища Таисии. Не было рядом и тех, кто обитал в доме. Пес Аргус лежал у дуба, присыпанный снегом. Он был мертв, и смерть его пришла не от старости, это Витим определил по ранам на его теле и кровавым пятнам на снегу. Но была ли это только кровь Аргуса? Тревога за близких людей грызла сердце, мысли метались, словно испуганная стая голубей.
«Кто это сделал? Кто убил Аргуса? Где Надежа? Где Таисия? Что с ними? Убиты? Сгорели? Задохнулись от дыма? Или им удалось избежать огня? А вдруг их увели в полон поляки? Торопша сказывал, что люди Святополка врывались в дом, искали меня и Никиту, может, князь в отместку приказал свершить над ними насилие? Если живы, то где их искать?»
Надо было некоторое время опомниться, побыть в одиночестве, подумать, чтобы утром отправиться на поиски родных, живых или мертвых. Потому и не пошел в гридницу, где шумно праздновала победу дружина Ярослава, побрел со склоненной головой к Киевским воротам, чтобы на Подоле, в доме Торопши, обрести временное пристанище и покой, а заодно приглядеть за раненым соратником. Торопше не повезло, в ночном бою под Любечем дружинник Святополка ткнул его копьем в бок. После боя Витим с трудом отыскал старого знакомца на бранном поле под грудой тел павших воинов.
До Торопши Витим не дошел. Перед воротами его остановил знакомый голос:
– Витимушка! Родимый!
На миг перехватило дыхание, Витим обернулся. На грудь повалилась Надежа, обхватила руками, крепко прижалась.
– Сокол мой ненаглядный! Живой!
Витим огладил спину жены:
– Надежа, любая! Ягодка моя сладкая! А я уж не ведал, где искать вас стану.
Надежа смахнула с ресниц слезу, посмотрела на мужа счастливыми глазами.
– Нас княжна Предслава приютила, а ныне мы в Киев перебрались. Таисия к Торопше пошла, а я, как узнала, что дружина Ярослава в Киев входит, побежала тебя искать, да, видно, средь иных воинов проглядела. Верно помыслила, к дому пойдешь.
– Куда же еще идти? Только нет больше дома.
– Нет, – грустно подтвердила Надежа, – Еловит сжег.
– Еловит?!
– Он самый, прихвостень Святополка, которого он вместо тебя поставил ворота стеречь. Пойдем к Торопше, там с Таисией тебе все и расскажем.
В небольшом, но уютном и теплом жилище Торопши женщины поведали, что после его отъезда в Новгород в дом нагрянули с обыском люди великого князя с Еловитом во главе. Тогда-то и приглянулась вышгородскому боярину молодая жена Витима. Зачастил он к Надеже, подкарауливал женку у дома, звал ее за себя, соблазнял подарками, молвил, что Витим не вернется, а если надумает, то немедленно будет предан смерти, так как замышлял с двоюродником Никитой против князя. Надежа от разговоров уходила, встреч избегала, но Еловит не отставал, стал прибегать к угрозам. Когда пришел срок бежать из Киева, попытался взять ее силой и даже ворвался за ней во двор, чтобы схватить. Выручил Аргус. Старый верный пес кинулся на защиту, повалил обидчика на снег, едва не достал до горла зубами. Еловит успел прикрыться рукой и вытащить нож. Железо оказалось сильнее зубов. Аргус пал от руки злодея, но дал хозяевам время скрыться. Таисия и Надежа бежали в чем были и спрятались в амбаре у соседей. На исходе ночи люди Святополка покинули столицу, тогда же в городе начались пожары…
Витим слушал, до хруста сжимал кулаки, играл желваками, мысленно и вслух клялся отомстить подлому боярину. Женщины успокоили, усадили за стол. За едой Таисия спросила:
– Не слышал ли ты о Никите?
Витим отрицательно помотал головой. Что ответить? Он и сам терялся в догадках: вестей Никита не подавал, в Новгороде его не было, не появлялся братец и в радимичском селище у деда Гремислава, поиски в Муроме тоже оказались тщетными. Сгинул ли двоюродник по пути в град Муром или был убит вместе с Глебом у Смоленска, Витим не знал. Таисия молчаливый ответ приняла, грустно посмотрела в оконце, промолвила: