Русь против варягов. «Бич Божий»
Шрифт:
Олег овладел городом Любеч, охранявшим Киев с севера.
Война между славянским князем Осколдом и варяжским князем Олегом фактически началась с этого момента.
Теперь, когда Олегово войско заняло ключевые рубежи и дорога на юг была открыта, нужно было действовать быстро и решительно. Ждать, когда отреагирует Осколд, было просто самоубийством.
Кто-то другой, например Святослав, стал бы искать счастья в решительной битве прямо у стен Киева. Красиво, мужественно и эффектно. Кто победил, того и город. Олег совсем не таков. Казалось бы, инициатива на его стороне, а он медлит. Казалось бы, надо развивать намеченный успех, а он тянет. Чего-то выжидает, мнется, теряет темп. С кем-то другим все бы окончилось плохо. Но это Олег Вещий: он знает все наперед и на всякий случай у него прибережен козырь в рукаве.
Ничего нового он и в этот раз не придумал. Простое банальное и вероломное политическое убийство с нарушением всех клятв и обязательств. Но
Предательство не раз и не два меняло судьбы государств. Много веков историки и летописцы пытались различными способами загладить гадкое ощущение от поступка Олега. В ход шли различные оправдания, но ничего путного из этого так и не вышло. Предательство и измена никогда и ничем оправдаться не могут. Тут спорить не с чем. «Кровь Аскольда и Дира осталась пятном его славы», – подводит итог Н.М. Карамзин. Олег убил Осколда не в припадке гнева, не пылая чувством благородной мести, а хладнокровно и расчетливо. Это не было роковой случайностью, это была подлая западня, хорошо продуманная и прекрасно исполненная. Просто историки, последовав за этими довольно нелепыми и плохо прикрытыми оправданиями и придумками, на которые пустились летописцы, стали сами соревноваться в том, кто же сможет лучше найти смягчающие обстоятельства столь неблаговидного поведения Вещего Олега. Но при этом упустили из виду самое главное: характер Вещего князя, его подход к делу. Именно в ситуации с Осколдом он проявил все свои главные качества, дальше все это, плохое и хорошее, будет лишь повторяться, укладываясь в канву его поведения. В то, чем и характерна его личность. В этом и вам будет нетрудно убедиться.
Итак, интернациональное войско Олега подошло к Киеву, но, как это ни странно, ни он, ни его варяги не рвутся в бой. Их вождь лично предлагает перемирие. Олег предлагает Осколду поговорить и решить дело миром. Понятно, что переговоры могут проходить лишь на нейтральной территории, ибо Олег не настолько глуп, чтобы ехать в Киев. Осколд тоже не мальчик. Ехать одному или даже вдвоем в стан потенциального врага? Нет уж, увольте, всякого на веку насмотрелись. Но окружение киевского князя настаивает. Мало того, приближенные едут с ним, чтобы гарантировать безопасность Осколда. Они уверяют его, что лучше договориться миром, а не лить зазря кровь. Дальше все просто и известно. Выезд на переговоры, засада из отряда верных варягов, и меч под ребро. Все! Война больше не нужна. Вот так, ценой всего лишь одной жизни, Олег покоряет Киев. Одно предательство стоит вероятной утраты жизни сотен отважных бойцов. В этом Вещий весь. Все остальные придумки про Игоря, про варягов Аскольда и Дира, про законность и наследственность всего лишь выдумки. Но всю их нелепость мы уже разбирали детально в другой книге и повторяться не будем. Напомним лишь, что эту же версию подтверждает и Татищев в своем труде: «Блаженный же Осколд предан киевлянами и убит был и погребен на горе, там, где стояла церковь Святого Николая, но Святослав разрушил ее, как говорят».
«А где же тогда Игорь, позвольте спросить?» – удивленно задвигает бровями любознательный читатель. Не переживайте, про него не забыли. Сейчас появится и он.
Войска Олега занимают Киев. Теперь уже дело местных соратников по борьбе, чтобы все прошло тихо и без вспыхнувших в городе мятежей. В этот раз победители не собираются ни грабить горожан, ни обижать их, в отличие от «Сокола»-Рюрика. Они пришли здесь жить. Дальше все идет по накатанной. Все договора, даже те, что уже скреплены кровью Осколда, должны подтверждаться чем-то еще. Чем? Олег женат. Сыновей у него нет, но есть дочь. Вот ее брак с сыном кого-то из влиятельных местных нобилей, активно сотрудничающих с Олегом, и должен навечно скрепить содеянное злодеяние. Этим сыном и является пока еще малолетний Игорь. Князь славянский. Именно от него, а не от залетевшего на огонек «Сокола» и пошла в будущем вся династия, известная нам под странным названием Рюриковичи. Олег добился своего. Он знает, что теперь и его дочь, и его внук будут законно править Киевом. Он для этого сделал все.
Все довольны. Олег правит на законных правах, как и в Новгороде. Повода к бунту нет, ибо обиженных и недовольных или не осталось, или они понимают, что их вождь мертв и теперь что-то исправлять уже поздно. Теперь лучше приспосабливаться. К тому же Олег любит широкие картинные жесты, которые понимает и уважает толпа или, если хотите, простой люд. Вещий со всеми подобающими почестями хоронит коварно убитого им князя, выказывая тем самым ему глубокое уважение. Этот поступок как бы подводит черту под войной Севера и Юга. Князь Осколд в могиле. Репрессий не предвидится. Вера осталась. Теперь мы одна семья. Гонений не будет ни для христиан, ни для сторонников погибшего князя. Олег совсем не реформатор. Он за стабильность и богатство.
«Да будет Киев матерью городов русских», – объявил Олег, удобно расположившись в городе со своей дружиной. Это заявление должно было тоже успокоить киевлян, ибо они как были, так и остались столицей и не будут подчиняться Новгороду. Что было бы вполне естественно. Но для Олега Новгород уже прошедший этап. Сейчас он стал князем киевским и тем самым объединил два основных центра восточных славян. Правда, северный, так сказать, родной, оказался в подчиненном положении, хоть и на правах победителя. Вот так бывает. Мало того, одним из первых своих декретов новый киевский князь тут же обложил свои бывшие владения налогом. Он обязал Новгород давать ежегодно 300 гривен на содержание его варяжской дружины. Олег никогда ничего не забывал, особенно когда дело касалось денег. А сумма эта по тем временам немалая. Но Вещий – хваткий борец за денежные знаки. У него все просчитано и задокументировано. Копейка к копейке, а белка к белке. И все это под строгим учетом и контролем.
Чтобы оценить, велик ли этот налог, пробежимся по тогдашним ценам. Что почем было тогда на рынке? На три гривны можно было купить прекрасного боевого коня, достойного носить на себе князя. А боевой конь стоил двадцати коров или десяти обычных коней. Этих же денег стоил хутор на пять-семь дворов. Или боевая морская ладья, которая стоила те же самые 3 гривны. А на одну гривну можно было купить вола. Половецкая пленница продавалась бы по ногате, т. е. половине куны, что было намного меньше гривны. В деньгах оценивалась не только свобода, но и жизнь, а так как жизнь дороже свободы, то она и ценилась выше, и все в тех же самых гривнах. Например, за убийство ремесленника, дядьки, пестуна или за кормилицу нужно было заплатить 12 гривен. Повара, конюхи и купцы стоили дороже, уже по 40 гривен. Такая же сумма выплачивалась за смерть «всякого Людина, то есть свободного человека, Русского (Варяжского племени) или Славянина».
Так что, выиграл Новгород от победы Вещего Олега или проиграл, судите сами. Главное, что сейчас оба эти города входили в образование, которое именовалось Киевской Русью. Кстати, именно по этой причине Олега и величают создателем Древнерусского государства.
Казалось бы, Олег получил почти все, о чем только мог мечтать. Отдохни, попей кваску из золоченых кубков, поваляйся на мягкой пуховой перине, съезди на охоту, развейся, поэму в стихах напиши в крайнем случае. Но Олегу отдыхать пока некогда. Чтобы больше привязать к себе киевлян, нужна маленькая победоносная война. И хитроумный киевский князь Олег находит первого своего противника. Кто же тот злобный ворог, победа над которым возрадует всех киевлян поголовно и поход на которого должен возжечь их сердца праведным гневом и ненавистью? За ответом далеко ходить не нужно. Он лежит на поверхности.
Это – древляне. Они всегда жили с полянами как кошка с собакой. Вот он, враг ехидный и коварный, прямо под боком. Свободолюбивая славянская земля, которая ни перед кем не склоняла головы.
Покорить древлян не удавалось никому, а с полянами у них были давние счеты. Когда-то древляне, пользуясь своей силой, сами теснили полян с насиженных мест. Время прошло, но старая вражда не затихла. Обратил на древлян внимание и грозный киевский князь Осколд. Воитель быстро развязал войну против западных соседей полян – древлян и уличей: «и беша ратнии съ Древляны и съ Улици» (Новгородская I летопись младшего извода). Правда, чем закончилось дело, летописи не сообщают, констатировав лишь сам факт инициативы Осколда в развязывании боевых действий. Невольно складывается впечатление, что неистовому князю было ровным счетом все равно с кем воевать. С Византией или древлянами, с печенегами или уличами, с болгарами или варягами. Даже «Соколу»-Рюрику успел Осколд между делом навезти! Вполне возможно, что древляне попали в эту компанию для кучи, как ближайшие соседи.
Но у Олега все было иначе. Ему нужны были именно древляне! Да и войско уже было собрано, под рукой, чего его зря кормить. Усилить рвущимися в бой полянами и срочно идти на врага. Вновь загремели барабаны войны.
Поход прошел успешно. Олег варяжским сапогом растоптал древлянскую свободу. Каленым железом выжигал Вещий любое сопротивление, показывая всю серьезность своих намерений. Однако если прислушаться к голосу Н.М. Карамзина, то это была просто песня, а не поход! «Там, среди лесов мрачных, Древляне свирепые наслаждались вольностию и встретили его с оружием, но победа увенчала Олега, и сей народ, богатый зверями, обязался ему платить дань черными куницами». И прослезился великий русский историк! Просто удивительно, с какой теплотой и нежностью отзывается о закабалении викингом свободного славянского народа Николай Михайлович. Кровь и смерть отважных воинов и слезы славянских дев его нимало не трогают. Впрочем, древляне не только Карамзину не угодили, они, похоже, раздражают большинство исследователей. Только вот непонятно чем – тем, что пришлым варягам подчиняться не хотели да одного одуревшего от жадности и безнаказанности князя пополам разодрали березами?