Русак
Шрифт:
— Ты зынаешь, что ты сдэлал? Я дэфка Рахиму целий абищал! — разгневанно жестикулируя, заверещал Алик. — Ты зынаешь, сколька ты мине типерь дэнэг должен, а? Мамой клянусь — ни атдаш дэфка и дэсят тисящ доляров — я тибя убю!
— Хрен тебе, абрек, а не «дэфка» с «долярами»! — голос переставшего прикалываться Сергея зазвучал железными нотками. Он перекинул край тельняшки между телом и пистолетом, открывая на общий обзор находящееся за поясом оружие. — Садись-ка лучше на свою «арбу», джигит, и быстренько вали отсюда прямо в свой аул, тебя там овцы заждались и твой любимый ишак!
—
Серёга медленно пошевелил пальцами правой руки, разогревая суставы фаланг, его рука плавно потянулась к поясу.
— Алик! Стоп! Не трогай оружие! — раздался вдруг из открывающейся двери с приспущенным стеклом громкий и показавшийся Серёге знакомым голос.
— Пачиму нэ трогай? — не оборачиваясь, визжал Алик. — Я его стырилят буду!
— Это Русак — лучший стрелок бригады, после меня, конечно! Он вас всех перестреляет как щенят, вы даже квакнуть не успеете! — из открывшейся полностью двери на траву шагнула долговязая упругая фигура. — Ну, здравствуй, командир!
— Здравствуй, Кукарача…
ГЛАВА 8. МРАЗИ. ПРОДОЛЖЕНИЕ. КУКАРАЧА
— Слышь, Алик, я с ним сам поговорю, — кивнул «джигиту» Кукарача. — Попробуем без крови обойтись, твоему бизнесу это пользы не прибавит!
— Харашо! Давай, гавари! — быстро отозвался сразу остывший кавказец. — Мине дэньги нужны и дэфка, дагаварись па харощему!
Кукарача подошёл к Сергею, подал руку. Тот пожал, затем, не отпуская Витюхиной ладони, посмотрел на неё, повернув тыльной стороной кверху.
— Невинной крови на ней много? — Сергей глубоким взглядом посмотрел в глаза Кукараче.
— Нету совсем, командир! — спокойно глядя в глаза Сергею и не отнимая руки, ответил Витя. — За всё время, что работаю на них, — он кивнул головой в сторону стоящих у машины, — убрал лишь пару мразей, таких же, как они, если не гаже. Один был чиновником, тварь продажная, крутил с квартирами стариков, другой — кидала-нарколыга, попробовал «кидок» своих на триста килограммов героина провернуть, не вышло…
— И как тебе сейчас?
— Да как тебе сказать, Серёжа… — Витёк задумался на мгновенье, в его сощуренных глазах блеснул отсвет страдания. — В армии было все так мутно! Свои ребята, с кем зелёнку топчешь, это понятно — мужики, герои! А чуть повыше глянь, уже не знаешь, на какую сволочь там нарвёшься! Начиная с самых верхов, ты вспомни, что ребята-ветераны про Первую чеченскую рассказывали: про суку «Пашу -мерседеса», про «Берёзу», про бабло, которое они на той войне с Дудаевым в долях срубили на крови русских и чеченов, про всю эту «бизнес-войну», где нас — как быдло и «пушечное мясо» — всё время предавали и продавали! Свои! Гори они в аду!
А сейчас! Хрен разберёт, кто там сейчас против кого, с кем и за что воюет! Разведка принесёт инфу — бах, а инфа уже у «чехов». Штурмовики пошли бомбить засечённую нами базу — опа! — там уже лишь колья от палаток да пустые консервные банки! Генералы рубят бабло на своём «товаре», полкаши на «своём», интендантура вообще ворует всё, что можно, и продаёт тем, кто денег даст — тем
Влоть до «мусорни» на блокпостах, которые за бабки банды пропускают, а о наших передвижениях «чехам» по мобильникам звонят! Есть среди них всех мужики непродажные? Есть! Но как их отличить от тварей, что сегодня тебе — «братишка!», а завтра труп твой за доляну от «басмоты» твоей же родне за бешеные бабки будут впаривать?
Такие есть? Полно! Кому нужна эта война — мне, тебе, чеченам простым, салагам ихним одураченным: «Аллах Акбар», мочи «кафиров», на тебе «баксей» на жизнь родне в ауле! Тарифы помнишь? За офицера, за сержанта, за БТР, за БМП? За фугас на дороге? За отрезанные у живых мальчишек-срочников головы?
Устал я от этой долбанной непонятки, командир! Я ведь солдат, солдат хороший — знаешь сам! Я должен знать — вот враг, а вот — свои! Я должен понимать, за что воюем!
Вот ты скажи, за что ты сам сейчас этих уродов перебить готов? За деваху эту детдомовскую? Она тебе нужна? Таких кругом как грязи, они же сами к этим Аликам, Юсуфам, Магомедам в лапы лезут? Их что, всех обманом, как этих дур детдомовских, животным-туркам продают? Да большинство из них прекрасно знают, как и чем там заниматься будут! Не знают лишь, что вместо VIP-салонов их ждёт сарай, и в нём по пятьдесят скотов, а то и больше обслуживать за смену!
Ты хочешь это изменить? Вот здесь, сейчас? Прихлопнув этих трёх уродов? Да на их место завтра десять явятся! Поверь, я в этой стае уже год почти! Зверьё! Зато без лицемерия — хищные твари, и меж собой всегда договорятся, как наша мразь, друг друга не «сливают» — иначе Витю-Кукарачу к ним пришлют со «Стечкиным» с глушителем или взорвут наглядно, в воспитательных целях, чтобы другие шакалы из стаи не выбивались!
Слушай, командир, Серёжа! Ты классный мужик, за что ты сейчас хочешь воевать, за эту дуру? Да она расходный материал! Ты за неё всерьёз сейчас готов умереть или убить?
— Не только за неё, Витюша, — покачал головой Серёга, — за Родину! За собственную совесть, да и за неё тоже, конечно! Я не знаю, как тебе сейчас сказать, братишка… просто в этой девчонке для меня сейчас сошлось всё — и Родина, и совесть, и память родителей, и все наши ребята, которые со мной сражались бок о бок и умирали на моих руках, чтобы я жил! Если я эту глупую девчушку сейчас предам — я сам себя предам, душу свою предам! Я всё равно жить не смогу тогда, жить с ощущением, что я — тварь продажная и струсившая сука! Поэтому, Витёк, без вариантов — «горный козёл» так не уйдёт, понты не пустят, тем более имея в арсенале — тебя! А я, живым, девчонку не отдам.
— Ты же понимаешь, Серёжа, что против меня у тебя нет шансов!
— Понимаю, Витя, но по-другому не могу.
— О’кей! Всё понял, командир, ты счастливый человек, тебе есть за что умирать!
— А ты, Витя?
— Я тоже, командир, умереть хотел за Родину, одну присягу мы с тобой давали, и… кажется, я знаю, как это осуществить! Мечтал на выходе, в бою, а придётся… Да ладно, видать планида так легла! Моя жизнь, Сергей, осталась в армии, а в тюрьму я по-любому не пойду… Не думай, командир, что Кукарача сгнил! И за «братишку» спасибо, до смерти не забуду!