Русак
Шрифт:
— Господи! — последним усилием воли выкрикнул, почти вслух, Сергей. — Спаси девочку…
Голова его стукнулась, упав на пол, раскрытое, так и не перезаряженное ружьё вывалилось из его рук, Сергей затих.
Зашуршала щебёнка на дорожке к веранде, и большая крепкая фигура латыша спокойным шагом, не таясь, приблизилась к выбитой входной двери. Перешагнув через труп Якуба, Эдгарс поднялся по ступенькам веранды и остановился над неподвижным телом Сергея.
— Хорошая работа! — с улыбкой произнёс он, глядя на простреленного им сецназовца. — Теперь «контроль»!
Он не спеша поднял ствол
— Бах! — громыхнуло из открытой двери в дом.
Латыш, не ожидавший ничего подобного, вздрогнул от попавшей ему в бок тупой макаровской пули, он удивлённо поднял глаза на поразивший его тёмный дверной проём.
— Бах! Бах! — Не смей стрелять в моего Серёжу!!! — раздался из проёма срывающийся на фальцет девичий крик. — Бах! Бах! Бах! Не смей убивать моего Серёжу!!! Бах! Бах!
Пять пуль из восьми, выпущенных девушкой из оставленного Сергеем на столе пистолета, прошили тело латыша, так и не успевшего понять — как это он, прошедший столько тяжелейших боёв, такой опытный профессионал — «солдат удачи» — и вдруг — застрелен с трёх шагов какой-то не замеченной им, визжащей от ужаса девчонкой?
Звук падения на пол веранды выпавшего из Дашиной руки опустошённого пистолета совпал с тяжёлым грохотом падения об тот же пол холёного, большого, тренированного тела теперь уже бывшего наёмного убийцы, с непривычным для России именем — Эдгарс.
Девушка метнулась к Сергею, схватила его туловище с неожиданной силой, оттащила от угла, припала ухом к груди. — Сердце слабо, прерывисто билось!
— Миленький! Миленький Серёженька! — вполголоса запричитала она. — Серёженька, не умирай! Не умирай, Серёженька, не умирай!!! — забилась она в крике, тряся безжизненную голову Сергея, целуя её, гладя лихорадочно по слипшимся от крови волосам. — Серёжа, мой Серёженька! Колечко! Ты мне колечко обещал, Серёжа! Ты должен жить!!! Ты мне колечко обещал! И платье, платье белое, Серёжа! Серёжа! Ты не можешь умереть, нельзя, Серёженька, нельзя! Не умирай!!! Мы будем венчаться в церкви, Серёжа! Обязательно будем! Нас батюшка Флавиан будет венчать, Серёжа! Только ты не умирай, Серёжа, не бросай меня!!! Ты обещал, ты обещал, Серёжа! Ты обещал меня никому не отдавать! Серёжа! Не умирай!!! Нет!!! Нет!!! — она упала на истекающую кровью, пробитую пулями грудь Сергея и забилась в рыданиях.
— Аллаху Акбар! — раздался хищный каркающий возглас в выбитых дверях веранды. Уродливая тень Магомеда с блеснувшим лезвием кривого арабского клинка возникла позади бьющейся в плаче девушки.
Она не услышала этого возгласа. Она не услышала и внезапно возникший шум короткой борьбы у неё за спиной, сдавленный крик бешенства, переходящий в хрип агонии. Она только почувствовала, как сильные уверенные руки, на одной из которых почему-то было меньше пальцев, чем на другой, осторожно поднимают её, отрывая от неподвижного тела её возлюбленного, тихонько усаживают, прислоняя к стене.
— Тише, девочка, тише, не бойся! — голос был спокойным, тёплым, каким-то успокаивающе надёжным, словно это был голос самого Сергея. — Меня зовут Юрой! Всё кончилось, он жив, врачи уже едут сюда! Я знаю, что тебя зовут Дашей, ведь так?
— Так! — плохо соображая, что происходит,
— Кукарача! Ты? — Сергей удивлённо смотрел на протянувшего ему руку друга. — А как…
— Командир! Братишка! — подняв за руку с пола очумелого от неожиданности Серёгу, Витюха обнял его. — Как я рад тебе!
— Но подожди! Я же… — освобождаясь из его объятий, бормотал Сергей. — Я же тебя убил!
— Чухня, братишка! Смерти нет! Нет смерти, командир! — Витюха, держа на вытянутых руках за плечи ничего не соображающего Сергея, улыбался счастливой детской широченной улыбкой. — Нет смерти никакой! Есть только дверь сюда!
— Сюда? Куда сюда? Я где? Что происходит, Витя? — Сергей оглядывался вокруг, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь во всё заливавшем вокруг свете. — Я где?
— Ты Дома, командир! Серёга, я так рад тебе! — Кукарача взял его за локоть. — Пошли, там ждут тебя такие люди, командир! Ты даже не представляешь, кто здесь есть! А наших сколько: Фёдор, Гриша, Руслан и все другие ребята! Пойдём скорее!
— Подожди! — раздался сбоку удивительно знакомый голос. — Оставь его, Виктор! Сергей!
Серёга повернулся к говорившему.
— Отец Виталий, батюшка! И вы!
— И я здесь, офицер! — сияющий непередаваемым светом священник, с солнечного цвета крестом на неземной красоты одежде, смотрел на Серёгу ласково и понимающе. — Тебе ещё не время! Меня послали передать, чтобы ты возвращался к девочке своей! Ты ей нужен! И многим ещё нужен там! Потом увидимся, иди, до встречи!
— До встречи, командир!
— До… — сильный удар встряс всё тело Сергея, подбросив его на операционном столе.
— Ещё разряд! Вернулся!
ГЛАВА 28. ВМЕСТО ЭПИЛОГА
— Всё, Дашенька! Всё, я ненадолго!
— Миша! Я прошу тебя, пожалуйста, Серёжа ещё такой слабый! Доктор говорит, что ему нужен абсолютный покой и позитив!
— Так я и принёс ему позитиву целый чемодан!
— Миша! Идём вместе! Я буду рядом и, если увижу, что он переутомился, я тебя тихонечко пну по ноге, хорошо?
— Хорошо-хорошо! Пинайся на здоровье, сколько влезет! Мы в зале на тренировках знаешь, как пинаемся! Молчу, молчу!
— Миха, здорово! — голос Серёги был слаб, но бодр. — Ну что там, уголовное дело на меня закрыли?
— Серёжа! Его закрыли сразу же, как и открыли, ровно через три минуты! Просто по закону положена процедура такая: любой огнестрел — уголовное дело! Видишь ли, из шести человек, которых ты завалил, четверо были в федеральном розыске за особо тяжкие, а один из них — даже в базе Интерпола!
— Латыш?
— Латыш.
— Так его же…
— Чего мудрить, братишка, в этой свалке — разбери пойми! Не впутывать же сюда девочку… — Миха опасливо взглянул на строго бдящую их общение Дашу, в белом медсестринском халате сидящую на стуле чуть поодаль от друзей. — А иорданец вообще сам на свой нож накололся по неосторожности! Свидетель, Юрий, забыл его фамилию, так и показал, что в тот момент, когда он подходил к крыльцу, увидел, как этот иностранец махал ножом и что-то там кричал, потом споткнулся об один из трупов и прямо на ножик свой упал! Так и записали…