Русалия
Шрифт:
– Так что, может ты ехала за столько-то верст, - мне горнец с рыбной кашей 2751везла? – наконец откликнулся Игорь.
Ольга только вздохнула и отвела свой нежно-голубой взгляд.
– Я бы, может, и привезла…
– Что там стряслось? – не выдержал Игорь.
Ольга вздохнула.
– Я вижу, ты собрал у древлян хорошую дань…
– Собрал, собрал. Дальше что?
Ольга помолчала, затем самым кротким голосом произнесла:
– Этого мало.
– Мало?!! – не помня себя вскричал князь, так,
оглянулись.
Несмотря на опалившее мозг бешенство, все же постороннее внимание не укрылось от его глаз, потому он соскочил со своей понурой кобылы и, прижавшись грудью к резной стенке возка, жарко зашипел в лицо благоверной:
– Мало?! Опять мало?! Всю дорогу полюдья ты позорила меня, то и знай присылая своих остолопов. «Мало! Мало!» Против всякой правды я взял у деревского князя двойную дань. И что же, опять мало?!
– А я здесь при чем? – точно кошка зашипела в ответ Ольга, и глаза ее тут же позеленели. – Будто не знаешь для кого пыжимся. Только не удоволить Иосифа сушеной малиной. Хотя и от малины он не отказывается. Иосиф рабов требует.
– Рабов? Да ведь послали ему тех, что Свенельд от уличей привел из Пересечена.
– Два десятка?
Игорь замолчал. Он смотрел в зеленые, казавшиеся светящимися в пасмурном окружении глаза и молчал. Но вот медленно и тихо выговорил:
– Это ж до чего я тебя, суку, ненавижу.
Ольга сидела неподвижно (с тех пор, как князь сошел на землю, она смотрела на него сверху), лишь только слабый сырой ветерок лениво шевелил пестрый мех, обрамлявший ее застывшее лицо.
– Это, как хочешь, - она вновь вернулась к изначально избранному складу речи, затаенно-кроткому, но почудилось Игорю, будто зрачки в переменчивых глазах ее сделались узкими вертикальными щелочками.
– Но помни, что малик не хочет ждать, ни до весны, никак. И еще помни: Иосифу ничего не стоит сделать так, что княжить в Киеве станет кто-то другой. Для этого ему и подкупных гурганцев, может, не надо будет под наши стены приводить. У него много золота. У него так много золота, что половина твоих самых верных сподвижников в один миг могут стать его сподвижниками. Но пока он тобой доволен, ничто не в силах нам угрожать, даже лукавые происки самых потаенных зложелателей.
Она перевела дыхание.
– Вот отчего я не усидела в тереме, вот отчего проехала столько верст… А теперь называй меня сукой, ненавидь меня, - я свое дело сделала. Теперь ты сам творец своего жеребия. Да пребудет Род с тобой и заступа Перуна.
Слеза медленно поползла по левой щеке Ольги, крупная, зеленоватая, точно подсвеченная фосфористым мерцанием глаз. Как невинен, как трогателен был сейчас облик этой женщины, так незаслуженно оскорбленной в своем благородном порыве. Эта женственная слабость, это умилительное простодушие уже готовы были перебороть небольшое мужество Игорева сердца, если бы не столь хорошо знакомое князю зеленоватое свечение из-под мокрых рыжих ресниц, всегда предвещавшее что-то недоброе.
– Святослав просил, чтобы ты ему тул 2761привез с маленькими стрелками, и лук, и кожаное налучье 2772… - дребезжащим голосом выговорила Ольга и всхлипнула.
– Рулав! Аскольд! – зычно заорал Игорь, резко отстраняясь от Ольгиного возка, в одном движении взлетая на лошадь. – Дальше в Киев поведете обоз! А я с младшей дружиной назад к Малу ворочусь!
– Что такое? Что там еще поделалось? – стали съезжаться к князю дружинные сотники.
– Обоз велик, добра много, нужно его до Киева в целости доставить, - уклонялся от прямого ответа Игорь. – А я с малой дружиной… Безуем! Ну-ка, давай сюда! А я с молодой дружиной в Искоростень вернусь, забыл я кой о чем с деревским князем столковаться.
– Так пошли к нему людей, - резонно подсказывал одноглазый Жирослав, старейший ратник, через все красное лицо которого проходил огромный беловатый рубец. – Пошли две дюжины. А то и сотню пошли. Тебе-то чего вертать?
– И то! Пошли Безуема, - тут же к Жирославу присоединилось несколько голосов. – Тем паче не надо тебе к Малу ехать, что распрощались мы с ним не слишком полюбовно.
– Вот еще! – спесиво вскидывал голову Игорь. – Что мне с ним любови-то разводить! Или я не светлейший ему князь?
– Князь, князь, - ближе-дальше прорезались уступчивые голоса, стремящиеся успокоить чему-то озлившегося вожака, - только что за спешность такая, чтобы с полдороги…
– Безуем! Медный твой лоб! – уж вовсе терял самообладание светлейший князь русский. – Быстро, говорю, строй дружину, - сейчас выступаем. Войко! Твой мерин ногу зашиб?! Возьми у людей Свенельда… Вон ту – соловую! Пересядь! Вышата!..
Сотни пар глаз с недоумением и тревогой следили за поспешным и нервным отъездом князя. Молча. Никто уж и не порывался подать слово.
С полуторастами отроков малой дружины Игорь на рысях уходил от места нежданной встречи. Он оглянулся только единожды, - среди неторопливого шевеления ратников его взгляд сразу же выхватил небольшой нарядный возок, на котором то ли улыбалась, то ли ощеривалась огромная рыжая кошка и махала ему толстым пушистым хвостом. Ах, нет!.. То был рукав шубы…
Д
ружина, составленная большей частью из наследников тех, кто сейчас неспешно тащился в сторону Киева, час или более того старалась держать безрассудный галоп, задаваемый ничего не видящим и не слышащим князем, как вдруг на середину узкой просеки, по которой неслись вершники, выскочила ярко-рыжая лиса. Несшийся впереди Игорь столь резко натянул повода, что его кобыла взвилась на дыбы. Остановились все. Находившаяся от них в пятидесяти саженях низкорослая зверюга, рыжая с темными рябинами на спине и боках, поразила всех невиданной наглостью: она не прошмыгнула мимо, но остановилась посередине просеки, посмотрела на замерших всадников и тогда не торопясь скользнула в негустую сеть кустарника.
– Лиса дорогу перебежала… Не к добру… - кто-то несмело обронил за спиной Игоря.
– Убейте ее! – бросил тот через плечо лучникам.
Молодцы кинулись вослед за рыжей тварью… Но странное дело! Вроде и лес нельзя было назвать особенно густым, не было там и глухого бурелома, да только лиса как сквозь землю провалилась. Сколько не выискивали ее отроки, сколько не покрикивал на них князь, - все впустую.
На преодоление расстояния, пройденного обозом за день, вершникам потребовалось менее половины того срока. Ранние сумерки грудня уж принялись обгрызать мутный белый свет короткого дня, когда Игорь и его молодцы приближались к высоким стенам главного города древлян. Однако света было еще довольно, чтобы разглядеть, что мост надо рвом поднят, ворота города затворены, а перед посадом выстроена дружина, числом никак не меньше трех сотен воев. Киевского князя вновь встречали, но уже совсем иначе, нежели два дня назад.