Русалка и гламурный пират
Шрифт:
Я продолжала наблюдать, давясь вишневым соком и пытаясь справиться с приступом бешеной ревности. Да, это именно ревность, не буду вешать лапшу на уши хотя бы самой себе. Только сейчас мне пришло в голову, что вчерашний вечер Аркадий, скорее всего, провел вовсе не так целомудренно, как я. Это я пыталась истратить разрывающую меня сексуальную энергию на установление спортивных рекордов, он же, скорее всего, применил ее по прямому назначению. Возможно, с этими самыми блондинками. В тот момент, когда одна из девушек по-хозяйски
Спрыгнув с табурета, я не спеша продефилировала вокруг бассейна, не выпуская из рук стакан с соком. Оказавшись рядом с Аркадием и его гаремом, я нечаянно споткнулась, не удержала в руках стакан и он, нарисовав в воздухе дугу, ударился об изголовье шезлонга. Вообще-то я целилась в голову, но и так неплохо. Немного красного липкого напитка попало в лицо ошалевшему Аркадию, большая часть оказалась на его белоснежной футболке. Стакан не разбился. Посуду для отеля я выбирала хорошую, прочную.
Блондинки, естественно, заверещали, Аркадий вскочил, я рассыпалась в лицемерных извинениях. Мгновенно оказавшийся рядом официант немедленно начал устранять последствия печального происшествия. А Аркадий последовал за мной. Выбора у него не было, я вцепилась в пострадавшую футболку, сообщив окружающим, что просто обязана ее постирать. Рядом с бассейном, за углом здания, была едва приметная дверь, ведущая в прачечную. Туда мы и направились.
— Очень жаль, что так получилось, — произнесла я, когда мы оказались за закрытой дверью.
— Только не говори, что это вышло случайно!
— Нет, конечно. Мне жаль, что я не попала в голову, как планировалось.
Я думала, Аркадий возмутится, но он громко засмеялся.
— Что ты ржешь? — возмутилась я.
— Я, конечно, знал, что ты огонь, но чтоб так! Это ревность? Я польщен.
— Это чувство собственности, — заявила я.
— О!
— Мне все равно, что там у тебя было до, и что будет после наших семи дней. Но в течение этой недели — только я никого больше. Я не какая-нибудь наложница из гарема…
— Я знаю. Я и не собирался…
— Да? — я вложила в этот возглас весь доступный мне сарказм.
— Да! Просто хотел сбить со следа твоего деда.
— Да?
— Да!
— А я ведь могла попасть, — вдруг дошло до меня. — Прямо в голову.
— Тебе бы потом было стыдно.
— Мне уже стыдно.
Это правда. Да что со мной творится? Обычно я психически устойчива и не склонна к совершению безумных поступков. Но даже адекватный человек может, в порыве жгучей ревности, нечаянно уронить стакан с вишневым соком на голову своего временного любовника.
Аркадий не позволил мукам совести сломить мой дух, он отвлек меня нетерпеливыми поцелуями. Сегодня мне ничто не мешает терять голову, и я ее уже почти потеряла… Нет. Не совсем. Дед. Он сейчас вернется, не обнаружит меня, но зато ему в красках распишут происшествие с участием стакана,
— Мне нужно идти, — умудрилась я прошептать между поцелуями.
— Ну уж нет.
Аркадий наклонился ниже и нежно прикоснулся губами к моей шее. Это запрещенный прием, и он об этом знает. Мне трудно сопротивляться, когда… Нет. Я должна… Мне нужно… О-о-о…
— Руслана!
Голос деда. Он меня ищет. Он, видимо, уже знает, что я направилась в сторону прачечной и обязательно сюда заглянет. Бежать поздно, если мы сейчас выйдем, то обязательно наткнемся на него. Окна, через которое можно было бы сбежать, здесь нет. Здесь вообще ничего нет, кроме нескольких стиральных машин, стеллажей и гладильной доски. Спрятаться негде, если ты не гном и не мышь.
Ну все, сейчас дед войдет, увидит меня с Аркадием и сразу обо всем догадается — по моему смущенному потрепанному виду и яркому румянцу на щеках. Он будет в ярости. Я-то как-нибудь это переживу, а вот ему вредно испытывать сильные потрясения. В отчаянной попытке изобразить невинную стирку я рывком стянула футболку с Аркадия.
Ручка двери опустилась вниз. В этот самый момент Аркадий дернул меня за руку, и мы вместе оказались позади распахнувшейся двери. Очень плохая идея. Дед войдет, осмотрит прачечную, повернется, чтобы уйти, и увидит нас. Тут уже история о стирке забрызганной футболки не прокатит. Хотя… зачем ему входить? Вся прачечная как на ладони. Не будет же он искать меня за стеллажами и под стиральными машинами. Мое сердце колотилось, как пойманная в силок птица. Если даже дед нас не заметит, то точно услышит это бешеный стук.
Я увидела носок дедовой парусиновой туфли. Мое сердце подпрыгнуло к горлу, а потом скатилось в левую пятку. Аркадий, активно дышащий мне в затылок, сжал мое предплечье. За носком ничего не последовало. Дед постоял, развернулся, и вышел, прикрыв за собой дверь. Мои ноги подкосились, я бы сползла на пол, если бы Аркадий меня не подхватил.
— Ты что творишь? — набросилась я на него. — Еще секунда — и он бы нас увидел, причем в однозначно неподобающей ситуации.
— Но ведь не увидел. Так что я молодец.
Через секунду я уже сидела на стиральной машинке, Аркадий стягивал бретельки моего сарафана, не давая мне возможности придти в себя и включить разумное начало. Я знала, что дверь прачечной не заперта, что сюда в любую секунду может кто-нибудь войти, но эта мысль болталась где-то на периферии сознания. Мы слишком долго сдерживались, и сейчас нас не могло остановить даже землетрясение или торнадо.
К счастью, ни торнадо, ни посетители, в прачечную не заглядывали. Или заглядывали, но мы их не заметили. Надеюсь, ничья психика не пострадала.