Русалка

Черри Кэролайн Дженис

— Мальчик!

Саша схватил черпак, наполнил котелок из горшка, поставил его на стол и положил рядом с ним ложку, а когда старик принялся за еду, то он успел наполнить водкой чашку и поставил ее перед ним.

— Узнал, где взять это? — сердито проворчал старик. — Вор!

— Я прошу прощенья, господин. — Саша сделал короткий нервный поклон и встал, заложив руки за спину, когда старик все-таки решил сделать глоток-другой.

Клочковатые брови старика медленно поднимались и опускались по мере того, как он ел.

— Что ты умудрился сделать с этим?

— Я положил только соль. Ну, еще

немного укропу… — Но ему показалось слишком самонадеянным продолжать рассказывать об этом. Саша прикрыл свой рот и прикусил губу.

Брови задвигались вновь, но на это раз уже не были столь сердито насуплены. Старик проглотил вторую и третью ложку и, казалось, был вполне доволен поданным ужином. Он выпил еще, затем последовала четвертая ложка, а чашка с водкой была мгновенно выпита почти залпом, и лишь небольшие капли остались на его редкой бороде.

— Еще, — сказал старик, подсовывая котелок прямо в руки мальчику.

Тот наполнил его еще раз, а старик без лишних разговоров заработал ложкой.

— Ты пришел прямо из Воджвода? — спросил он, не поднимая головы.

— Да, господин.

— И он тоже?

— Да, господин.

— И его ранили прямо в Воджводе?

— Да, господин.

Старик ударил кулаком по столу.

— Меня зовут Ууламетс, Илья Ууламетс. А это мой дом, а вокруг него моя земля. Здесь единственным законом является только мое слово. Насколько я понимаю, ты хочешь, чтобы твоему приятелю оказали помощь?

— Да, господин.

— Чтобы его покормили, перевязали рану и сделали все, что положено?

— Да, да, господин… Если только вы сможете. — Саша обрел надежду, но одновременно почувствовал и тревогу. Все складывалось уж слишком удачно. — Может быть, вы знаете, как следует лечить такие раны? Мне приходилось ухаживать лишь за лошадьми, я…

Старик слегка пристукнул рукой по столу, проглотил еще ложку.

— Лечение целебными травами и уход за больным мне очень хорошо знакомы, парень, можешь поверить на слово. Но здесь есть один сложный вопрос: я не знаю, как мне получить вознаграждение за труды. А кроме всего, я должен получить вознаграждение еще и за то, что ты будешь здесь есть, а так же будет есть и твой друг, вы будете пользоваться моим очагом и моими одеялами, да и неудобство, которое он создает мне, тоже чего-то да стоит. Так вот, для того, чтобы хоть как-то скомпенсировать все это, я должен использовать тебя. Не возражай, — сказал он, как только Саша открыл было рот. — Делай то, что я буду говорить, и не пытайся раздражать меня, иначе я выкину вас обоих на дождь и холод, и как тогда будет поживать твой друг, как ты думаешь?… Как ты думаешь, он будет поживать?… Наверное ему придется помирать, не так ли?… И как тебе это понравится?

— Нет, мне совсем не понравится это, господин, — сказал мальчик и сглотнул комок в горле.

— Не подпускай ко мне этого сумасшедшего, — раздавался откуда-то из-за его спины слабый голос Петра. — Оставь меня в покое, мне не нужна его помощь.

— Пожалуйста, не слушайте его, — сказал Саша. — У него лихорадка, и она не кончается уже несколько дней.

— Мне не нужна его помощь! — продолжал кричать Петр и вновь пытался встать.

— Извините меня, — сказал Саша и, торопливо поклонившись, подбежал к Петру, чтобы вовремя

удержать его от ненужных напряжений. — Ну, пожалуйста, Петр, не делай этого…

— Это сумасшедший старик, — с бешенством прошептал Петр. — Не подпускай его ко мне, вот и все. Со мной и так ничего не случится…

— Я буду следить за ним, — сказал мальчик, но Петр привалился больной стороной к каменной кладке и сказал:

— Он не должен прикасаться ко мне.

А тем временем, старик Ууламетс добавил еще порцию водки в свою чашку, поднялся с лавки, пошарил на соседней полке, где отыскал какую-то бутылку и добавил из нее немного темной жидкости в водку. Саша предположил, что это было своего рода лекарство, наблюдая за стариком, который теперь направился к ним.

— Я не буду пить это, — сказал Петр.

— Это как раз облегчит твою боль, — сказал Ууламетс, — потому что она еще впереди. — Затем старик сделал движение, как будто хотел выплеснуть содержимое чашки на пол, но в этот момент Саша с криком вскочил со своего места, стараясь спасти чашку, которую Ууламетс в конце концов протянул ему.

— Ну пожалуйста, — сказал Саша, обращаясь к Петру, усаживаясь перед ним на колени и протягивая чашку. — Пожалуйста, выпей это. — Он поступал так потому, что больше ничего не оставалось делать и больше некого было просить о помощи. Единственной надеждой был этот старик и его медицинские познания, который, видимо, мог остановить начинавшееся воспаление. — А то, чего доброго, ты умрешь.

Петр нахмурился и протянул руку к чашке с черной жидкостью. Он одним глотком выпил ее и вдруг вздрогнул, будто на вкус она была такой же отвратительной, как и на вид. После этого он оглянулся на старика, который громыхал ножами в шкафу.

— Что он там делает? — спросил Петр. — Малый, что он ищет там?

Саше не хотелось отвечать ему. Он видел, что Ууламетс достал из шкафа: множество ножей, кувшинов, горшочков и небольших коробков. Саша чувствовал под своей рукой, как Петр постепенно опускается на пол, и слышал его затихающее бормотанье:

— Останови его, малый, Бога ради, не дай ему зарезать меня…

Но как человек, хоть однажды имевший дело с лечением лошадей, Саша понимал, что происходит. Он осторожно, как только мог, поддерживал полусонного Петра, пока его голова не свалилась, а затем осторожно же уложил его и помог старику снять с раны старую повязку.

— Она присохла, господин, — сказал он, громко шмыгая носом и торопливо вытирая его рукавом. — Пожалуйста, будьте осторожны.

— Ты еще будешь учить меня, что мне следует делать? Нагрей воду. Чтобы был кипяток! И пошевеливайся, чтобы и от тебя была польза.

— Да, да, господин, — сказал он, торопливо подвешивая над огнем котелок с водой, чтобы тут же возвратиться и быть уверенным, что Ууламетс не сделает ничего плохого.

— Так значит, рана сквозная? Спереди и сзади? — спросил старик.

— Да.

— Он был ранен мечом?

— Я думаю, что да.

Старик что-то бормотал себе под нос, а затем надавил на рану. Петр вскрикнул.

— Пока хорошего мало, — сказал старик, но Саша мог бы и сам сказать то же самое. Ууламетс намочил маслом кусочек мха и положил его на оставшуюся присохшую часть повязки, затем встал и еще раз наполнил чашку.