Русалка
Шрифт:
— Уорик! — с укором произнес женский голос. Уорик увидел необыкновенно красивое и надменное лицо леди Анны Фентон и освободил ее руку. Хмурясь от раздражения, он снова расположился в своем кресле и сухо проговорил:
— Анна, что вы здесь делаете? Все еще домогаетесь короля? Анна премиленько надула губки, хлопая черными как смоль ресницами, и опустилась перед ним на колени. Эта опытная соблазнительница со знанием дела прислонилась к креслу так, что ее округлая кремовая грудь уперлась в деревянную ручку и в самом деле выглядела чрезвычайно соблазнительной.
— Уорик, — теперь ее голос стал мягким и чувственно
— В самом деле? — спросил он с широкой усмешкой. — А как поживает ваш муж, миледи?
Анна рассмеялась; чувство юмора, свойственное ей, делало эту женщину еще более неотразимой.
— Мой муж? У него нет ни малейшего желания приезжать ко двору.
— Его можно понять! Если бы моя жена сделалась последней прихотью короля…
— Уорик!
На этот раз в голосе леди Анны послышались шипящие нотки раздражения. Она поднялась, убедившись, что его больше не интересуют ее прелести.
— Я что-то не припомню, чтобы ты так заботился о Жофрее в нашу последнюю встречу!
Уорик приоткрыл глаз и отметил сердитое выражение ее лица.
Он вздохнул:
— Анна, теперь я женат. На Женевьеве!
— Женевьева! — в сердцах воскликнула Анна, расхаживая за его креслом, как тигрица в клетке. — Нежная Женевьева! Любимая Женевьева! Невинная, восхитительная Женевьева! Уорик, я предупреждала тебя, чтобы ты не женился на ней. — Анна с горечью рассмеялась, и ее смех прозвучал как визг гарпии. — Рассказывали, как она трепетала, узнав, что должна выйти за тебя замуж! За тебя — предмет воздыхания всего двора, красавца, неистового и жестокого в битвах. Женщинам ты казался просто демоном! Огромным восхитительным зверем, таким возбуждающим… но и недосягаемым! Многие готовы были умереть ради одного твоего прикосновения, только не Женевьева! Ты дурак! Неизвестно, кого больше боится твоя жена: тебя или твоих привидений — духа твоей матери и прочих предков! Фамильное проклятие в дополнение к чудовищу-мужу…
— Анна! — Теперь он открыл оба глаза. В его тихом голосе прозвучала скрытая угроза. Он резко поднялся и начал медленно наступать на нее, словно желая заставить взять свои слова обратно, но продолжал говорить мягким и предупреждающим тоном: — Пожалуй, ты кое в чем права, Анна. Моя жена и вправду хрупкое существо, и ей нелегко совладать с моим загадочным прошлым! Но по ночам в постели она встречается вовсе не с чудовищем, уверяю тебя. Нежность рождает ответную нежность. Вы же охотились за чудовищем, моя распутная леди, потому его и получили. Но все в прошлом, Анна. Женевьева уже два месяца носит ребенка, и чудовищу, как вы меня называете, совсем не хочется, чтобы нежная леди, которую я называю женой, расплачивалась сердечной болью за мою прежнюю жизнь.
— Ты не любишь ее! — выкрикнула Анна, отступив к двери комнаты. — Ты женился на ней по обязанности, чтобы сдержать данное ее отцу обещание! Ты…
— Анна, умоляю тебя! Прибереги свои чары на вечер для Карла, а я слишком устал. Меня не волнует, какие чувства ты питаешь к Женевьеве. Она моя жена и носит под сердцем моего наследника. Анна, прошу, оставь меня!
Она постояла у двери и откинула прекрасную гриву черных волос за плечи.
— Наследника, говоришь? Сомневаюсь, что ей удастся выжить после родов!
Шага хватило, чтобы Уорик оказался рядом с ней. Железные пальцы вонзились ей в плечи, и он затряс ее так сильно, что се голова откинулась назад, а зубы клацнули. Но Анне было все равно. Она снова в его объятиях, хотя бы на долю минуты!
— Анна, ради Бога! Мне претит даже мысль обращаться так с прекрасной… со слабым полом. Спрячь свои коготки!
— Уорик! — вскричала она и прижалась к его груди. — Я люблю тебя, я не могу без тебя! Я осчастливлю тебя так, как она не сможет!
— Анна! — Голос Уорика смягчился. Он чувствовал, как сильно Анна его любит, хотя ему было давно известно, что она с легкостью порхает от одного любовника к другому. — Анна… я женат. На очень ранимой женщине. И я не причиню ей боли, потому что люблю ее нежное сердце.
Анна отпрянула с сердитым выражением лица.
— Все равно ты вернешься, Уорик Четхэм! Клянусь тебе! Не пройдет и года, как ты снова будешь томиться от страсти в моих объятиях!
Она повернулась и вышла. Уорик тяжело вздохнул, захромал обратно к креслу, но приостановился и взглянул на дверь, ведущую в спальню.
На пороге стояла Женевьева.
Она казалась бесплотной в мягком отблеске пламени. Золотистые пышные волосы, прекрасное легкое, почти полупрозрачное тело. Широко раскрытые удивительные темно-голубые глаза не мигая смотрели на него, изящные пальцы сжимали дверной косяк.
— Ты все слышала? — спросил он, пожалев, что ей пришлось присутствовать при бурной сцене.
Женевьева кивнула, но тут же улыбнулась:
— Мне приснился… кошмар. Уорик, я надеялась… — Ее голос затих. Женевьева подошла к нему, обвила тонкими руками шею, и в ее глазах, поймавших его взгляд, засветилась благодарность. — Я так тебе благодарна, мой дорогой лорд!
Опустив ресницы, она прижалась щекой к его груди, слушая твердое, уверенное биение сердца, ощущая мужественность и силу, исходящие от Уорика. Ни один мужчина на свете не смог бы обходиться с женой мягче, чем это делал он.
— Я… я боюсь, что разочаровала тебя, — прошептала Женевьева, — еще при дворе, когда ты доверчиво попросил моей руки. Как я… горжусь тобой, Уорик!
Уорик погладил белокурые блестящие волосы; затем он взял ее на руки, понес к креслу и посадил к себе на колени.
— Ты не разочаровала меня, любимая, — сказал он, покачивая и прижимая жену к сердцу.
Женевьева, склонив голову, грустно улыбалась. Она знала, что он лжет, но не винила его. Несмотря на всю его нежность, она так и не смогла привыкнуть к пугающей мужской силе. Сколько раз она притворялась спящей, чтобы избежать исполнения супружеских обязанностей, хотя очень сильно любила мужа. Он догадывался о ее состоянии, но только смиренно вздыхал и смотрел в ночное окно, не нарушая ее обманчивого сна.
Сейчас она пришла к нему, спасаясь от ночного кошмара. И, увидев написанный на ее лице ужас, Уорик забыл обо всем на свете. Он такой сильный и терпеливый, а она такая… такая слабая! Всю жизнь она мечтала поступить в монастырь, в котором воспитывалась, но ее отец, лежа на смертном одре, просил Уорика жениться и позаботиться о ней после его смерти. Верный глубокой дружбе, преданный Уорик так и сделал.
В очаге треснуло полено, женщина вздрогнула.
— Женевьева! — ласково позвал ее Уорик.