Русалка

Дрейк Шеннон

И потом, король благоволил к женщинам. Он был кавалером — высочайшим из кавалеров! В тот день монарх не раз проявлял к ней интерес. Если бы ей удалось поговорить с ним, рассказать свою историю, он, возможно, дал бы ей шанс доказать свою невиновность.

Ее сердце забилось сильнее. Нет! Ничего не получится!

Но она должна хотя бы попытаться!

Карета не останавливалась до самой темноты. На дворе стояла глубокая ночь, когда Уорик распахнул дверцу и сказал, что они приехали на постоялый двор.

Ондайн недружелюбно посмотрела на него и вырвала руку, когда он попытался ей помочь. Он пожал плечами и оставил ее в покое. Ее ноги так затекли в дороге, что она стала

спотыкаться и в конце концов вынуждена была смириться с его помощью.

Джек прошел в таверну, чтобы приготовить комнаты, в то время как Уорик нашел столик и заказал ужин. Вскоре Джек вернулся и уверил графа, что им отвели самую лучшую комнату в доме.

На ужин подали жареную дичь с вареными овощами и эль. Уорик и Джек стали обсуждать предстоящую дорогу, а тем временем Ондайн занялась содержимым своей тарелки, выпив довольно много эля, который согрел и сморил ее. Она заснула прямо за столом и очнулась, когда Уорик дотронулся до нее:

— Пойдем. Я отведу тебя в постель…

— Нет…

— Леди, вы чуть было не упали в поднос с едой, — сказал Джек, поднимаясь из-за стола. Уорик взял ее за руку и повел вверх по шаткой лестнице, подальше от пьяного шума таверны.

С некоторой тревогой Ондайн отметила, что комната на двоих. Но эль и усталость взяли свое. Девушка не протестовала даже, когда Уорик помогал ей с крючками. Она спокойно подождала, пока он закончит, и вскарабкалась на кровать. Через минуту она поняла, что он рядом. Всю ночь ей казалось, что она спит в его объятиях, а когда ее снова потревожил страшный сон, она могла поклясться, что слышала нежный шепот:

— Спокойно, любимая, спи спокойно. Ничего не бойся. Я здесь…

Наутро рядом его не было.

В следующую ночь, которую они провели в доме Мэгги, сторожить Ондайн Уорик оставил Джека. Лондон был совсем близко.

Глава 11

Уорик сидел в темном углу таверны, глядя то на Джека, то на свою жену, и казалось, глубоко задумался. Он смотрел, как она смеется, смотрел на ее фигуру и проклинал себя на чем свет стоит.

Она определенно сводила его с ума!

Что он за идиот? На его шее пульсировала вена, выдавая страшное внутреннее напряжение. В конце концов, она его жена, черт побери.. Еще немного, и он готов был просто ворваться в комнату и, не обращая внимания на страх и гнев в ее глазах, напомнить ей, что она обещала любить его, уважать и во всем ему подчиняться.

Он сжал зубы, борясь с искушением. Да, она его жена, взятая им из-под виселицы в качестве приманки, которую он в душе поклялся защищать и которой обещал свободу. Уорик не смел думать о ней как о своей жене. Он обязан помнить о Женевьеве — молодой и невинно убитой. Нет, он не должен любить Ондайн! Он может только охранять ее, особенно при дворе, когда поблизости окажутся Хардгрейв и леди Анна. Уорик почему-то надеялся, что убийца попадет в ловушку именно во дворце. Ему не верилось, что злоумышленником был его собственный брат… или Клинтон. Наверняка это Хардгрейв.

Рядом снова раздался мелодичный смех Ондайн и поглотил все его внимание. Уорик вздохнул.

Ему не следовало оставаться с ней в одной комнате. Он не должен был обнимать ее. Он хотел ее и в глубине души знал, что между ними нарастает буря безумия и страсти, угрожающая смести обоих.

Утром Ондайн нервничала. Уорика не было. Она прилежно оделась, молясь о королевской милости, и спустилась вниз.

Увидев Уорика в общей комнате, девушка даже споткнулась от неожиданности. Она привыкла видеть мужа в будничной одежде, которую он обычно носил в Четхэме. Казалось, он не придавал своей внешности

никакого значения. Но на этот раз Ондайн была сражена его нарядом. Она почувствовала, что голова у нее закружилась, в горле пересохло, а пульс участился. Сегодня он был прекрасен в рубашке со шнуровкой, бархатном плаще и темно-голубых панталонах. Распущенные по плечам темные волосы, густые и волнистые, убеждали, что даже в торжественных случаях ему не нужно носить парик. Для этого человека мода ничего не значила; с одинаковым успехом он мог ей следовать или не следовать. Высокий и темный, с карими глазами, постоянно меняющими выражение, он был воплощением мужественной красоты и впечатляющей силы. И можно было поклясться, что ни один мужчина на свете не носил с таким шиком шляпу с пером.

При виде Ондайн он сорвал шляпу с головы и низко поклонился. В это утро он тоже нервничал, огонь плясал в его глазах, а манеры казались более чем странными.

— Миледи! Как приятно видеть вас с нами!

— Неужели? У меня просто не было выбора.

— Любая другая девушка умерла бы от счастья при одной только мысли побывать при дворе.

— Да, любая другая — возможно, — ответила Ондайн и настороженно посмотрела на Уорика, но он больше не касался этого вопроса.

Во время завтрака граф оставался образцом галантности, продолжая тем самым держать ее нервы на взводе. Расплатившись с Мэгги за постой, он любезно подсадил Ондайн в карету и вежливо поклонился, как бы оправдываясь, что снова предпочел компанию Джека на козлах. Ондайн нахмурилась, а он улыбнулся:

— Миледи, дорогая! Куда же подевались все ваши упреки?

— Спасибо, мой господин, их больше нет. Только, думаю, не стоит отрабатывать на мне свое очарование, которое вы, как плащ, то набрасываете на себя, то скидываете.

Он ответил ей сдержанной усмешкой:

— Отрабатывать? И для чего же, вы думаете, может мне потребоваться такая практика, графиня?

— Это уж ваша забота, Уорик, не так ли?

Улыбка на мгновение исчезла с его лица, а затем вернулась, уже скептическая и отчужденная.

— Да, графиня, так. Прошу прощения. Следующая остановка у Хэмптон-Корта.

Так и случилось. Ондайн даже не заметила, когда они успели перебраться через Темзу, ослепительно голубую под непривычно безоблачным небом. Их встречали массивные ворота Хэмптона. Повсюду сновал бесчисленный люд: стражи в ливреях, господа и дамы в роскошных шляпах с перьями, пажи, клерки, священники, посудомойки, конюшие, садовники и купцы. Простолюдины торопились; знать прохаживалась неспешной походкой, Ондайн отодвинула занавески и смотрела с любопытством вокруг. Карета въехала через главные ворота, доставив их к самому дворцу. Ондайн взглянула на гигантские часы на дворцовой площади и только тогда осознала, что отсчет ее жизни теперь ведется не на дни, а на часы и минуты.

Ворота за въехавшими затворились. Через секунду дверца кареты распахнулась, и Уорик, сверкнув в ее сторону глазами, любезно протянул руку и помог выйти. Ондайн рассеянно посмотрела на него, на всех этих толпящихся людей. Ее интересовал только один вопрос: где король?

Они поднялись по внушительной лестнице и вошли в просторный зал, где какой-то человек, скорее всего главный царедворец, приветствовал Уорика и сказал, что по приказу короля его ожидает самый лучший прием.

В глубине зала слуга с гордостью отворил двойные двери, открывая для обозрения огромный рабочий кабинет с книгами и шкафами, многочисленными креслами и диванчиками с роскошной обивкой и лакированными круглыми столами, стоявшими перед окнами, откуда на их глянцевую поверхность падало солнце, отражаясь волшебным светом.