Русалки. Хамелеон

Антарио Александра

«29 апреля сего года по человеческому исчислению Анхель Энрике Агилар, Третий Лорд Подводного ветра заключил помолвку со Светланой Наррейнер, дочерью Храма Астерианской Империи, внучкой настоятеля Григория Наррейнер. Помолвка скрепила достигнутые соглашения и была подтверждена свидетелями в лице Олкэйоса Аулюса, Первого Лорда Подводного ветра и Питера Миррер, старшего жреца Храма Астерианской Империи».

Владимир Антарио едва сдержал желание скомкать проклятое донесение и сжечь. Вместо этого он ударил ладонью по столу. Почему он не послушал Андре? Почему не поделился с женой

ещё одним накопителем, чтобы она перенесла и Свету? Зачем понадеялся, что непотомственной русалке там ничего не грозит? Почему вообще отнесся к ней так пренебрежительно? Обычно ведь бывал гораздо терпимее и помогал, и защищал. Почему же тогда все было иначе? Потому, что видел, как тяжело жене? Потому, что злился на полезшего в полуреальность Андре? На упершуюся в своем нежелании пойти на компромисс Илину? Сейчас он уже не мог сказать.

Только понимал, что его нежелание помочь незнакомой непотомственной девочке стоило ему правнучки, а ей свободы. Как жестоко решила проучить его судьба!

Света

Тот штурм оказался решающим. Наши противники бросили на него все силы, выставили все козыри и для того, чтобы им противостоять нам пришлось пойти на ответный шаг. Из ставивших купол в минус не ушли только Андре, Сэм и Людмила. Но для Сэма последней каплей стал тот портал. Лина, к слову, нормально стабилизировалась и, по слухам, долго ругалась на парня за его беспечность. В ответ (все по тем же слухам, беспардонно переданных нам Лансом) он заявил, что её любит больше жизни. На это генералиссимус не нашла, что возразить.

Работы у Андре снова прибавилось даже несмотря на то, что из-за нехватки сил многие из пленников успели освободиться и сбежать прежде, чем их доставили в темницу. Тритону, казалось, запрет на магию, наложенный наравне с остальными на несколько дней, не сильно мешал. Людмиле, видимо, тоже, потому что её мы практически не видели: лисаре и наездники одержали победу на море и теперь на словах ревностно охраняли отвоеванное, а на деле просто катались. Подозреваю, что вместе с побежденными. Нам, запертым в замке до конца Игры, оставалось только завидовать.

На очередном совещании штаб постановил дожидаться окончания срока Игры и отражать, если такие будут, новые нападения. А все потому, что для того, чтобы напасть на лагерь противника и захватить знамя, нам пришлось бы оставить замок практически без боеспособных магов. По крайнем мере, так нам передал все Сэм. На самом деле, подозреваю, дело было ещё и в том, что они банально не хотели ссориться со старшими, а потому не стали предлагать противнику сдаться. Как оказалось, за проигрыш ректор обещала студентам (лишенным части каникул, между прочим) весьма жестокие санкции.

Так что мы ждали и втихую подкармливали практически голодающих врагов. По словам пленников, не иначе как в порыве вредности, кто-то из организаторов заявил, что тот, кто будет отлучаться из лагеря, автоматически выбывает из Игры и получает все обещанные штрафы, так что не предусмотревшие этого студенты остались практически без провианта.

Вряд ли такая ситуации необъявленного перемирия могла продолжаться долго — директора этого явно не допустят — но пока продолжалась. К тому же до дня Икс оставалось всего несколько дней.

Пленников решено было приставить все туда же, к уборке: замок был огромным, бытовые заклятья справлялись не всегда, да и изнашивались, так что работы хватало.

Сэм Октано

— Я достала её! — с порога заявила Сара.

Сэм нехотя оторвался от ушка любимой, которой шептал всякие глупости, обычно помогающие ему загладить свою вину как реальную, так и мнимую, и посмотрел на старшую коллегу по дару как на заклятого врага.

— Кого? — спросила вместо него Лина.

— Кровь директрисы!

— Как?! — генералиссимус вырвалась из объятий возлюбленного. Тот взглядом пообещал дальней родственнице все муки ада и тоже сел.

Сара, впрочем, была слишком возбуждена, чтобы обратить внимание на недовольство тритона. А зря, очень зря.

— Подсунула анонимное письмо с заклятьем «Острой бумаги». — Это выдуманное неизвестным любителем розыгрышей заклинание оба хамелеона знали. Но применять не доводилось. Не так они были воспитаны. А ситуации, требующей «кровного» доказательства, в их практике прежде не возникало. — А потом следила за ней.

— А что было в письме?

— Да так, ерунда всякая, — Сара смутилась. — Я в любом случае его уже выкрала.

— Ну-ка дай сюда! — потребовал Сэм, почувствовавший подвох.

— Сначала заклятье! — непоколебимо возразила девушка. — Давай доставай тот листок со Светиной кровью! — Она уже раз десять пожалела, что отдала его тритону на хранение. Но тогда это казалось хорошей идеей. У неё-то в лагере надежных мест не было, как не было и большинства вещей.

Не став спорить, парень нырнул под кровать и, чем-то там пошебуршав, вынырнул уже с листком бумаги, окутанным несколькими заклятьями для безопасности.

— Я тебе листок, а ты мне письмо! — потребовал хамелеон,

— Стоп! — остановила их Лина, когда заговорщики уже почти совершили обмен. — Ты сняла чары?

— Конечно.

Сэм завладел письмом и быстро пробежал его глазами. Любопытная подруга заглянула ему через плечо и охнула. Сара между тем готовила все для заклинания родства с поправкой на то, что кровь уже не свежая.

— Ты идиотка, — констатировал тритон. — Но исправить уже ничего нельзя. Твори давай свое заклинание, а потом подумаем, как быть.

Студентка отобрала у приятеля письмо и провела над ним те же манипуляции, что и над листком со Светиной кровью. Потом стряхнула каплю на последний и начала произносить положенные слова. «Генералиссимус» и «генерал нападения», «королева» и её «король» молча следили. Наконец заклинание начало действовать. Все затаили дыхание.

— И что мы будем с этим делать? — спросила Лина растерянно, когда капли, смоченные специальным составом, слились воедино.

— Вот мне тоже это интересно, — заметила Илиния Антарио, директриса славянской школы и наследница Марианского, снимая невидимость.