Русалки. Хамелеон
Шрифт:
— Ты нас сдал Ниолу?! — зашипела Хелен.
— Никого я не сдавал, — возразил на это «король». — Просто честно сказал, что нам интересно, потому что она может быть родственницей кого-то из нас.
— А он?
— Принял такое объяснение, — Сэм не видел в этом ничего удивительного. С Андре они были пусть не приятелями, но хорошими знакомыми. — Ему не меньше нашего интересно, даже больше: она ведь действительно внешне очень похожа именно на Антарио. Да и Андре, кажется, к ней реально неровно дышит. Но не пойдешь же к родственникам спрашивать?
— Это точно, — вздохнула Андромеда.
— Кстати, Света сама его на разговор о родственниках вывела.
— Или она путает нам карты, — Хелен как всегда придерживалась «теории заговора».
— Может, предложим ей помощь в поисках?
— Даже не думай, Сэм, — отрезала Лина. — Если мы выкопаем грязную историю из семейных шкафов это одно, а если её выкопает непотомственная вроде бы девочка это совсем другое. Она может начать настаивать на признании, шантажировать, да мало ли что ещё? Или наоборот её родственник может захотеть избавиться от незаконнорожденной: неспроста же он скрывается? Хочешь взять это на себя?
Сэм медленно покачал головой. Брать на себя ответственность за Светину судьбу он не хотел.
— А если она знает, может все запутать, — добавила Хелен.
Света
После ужина я решила заглянуть к Асавену. Нужно было с кем-то посоветоваться, а физик подходил для этой цели лучше прочих. Мерфита разместили на преподавательском, третьем этаже башни, так что идти было недалеко. Оно и к лучшему — до комендантского часа оставалось минут сорок.
Пересказав полученные от Андре данные и результаты применения заклинания, я спросила:
— Как думаете, Андре прав насчет того, что с родословными затея провальная?
— Скорее всего, — кивнул математик. — Ваши дары слишком странно и сложно наследуются, чтобы можно было уверенно отсечь хотя бы часть дальних родственников известных хамелеонов. А учитывая хитросплетения родословных потомственных магов вообще и русалок в частности… — он покачал головой. А потом как ни в чем не бывало заметил: — Хотя и совсем отбрасывать этот вариант поиска не стоит.
— Но вы же только что сказали…
— Можно ввести какой-то другой критерий. Не дар. Или не только дар.
— Какой например?
— Возраст. Согласись, вряд ли бы кто-то вроде Маргариты Николаевны мог увлечься Охотником.
— Пожалуй, — обдумав эту мысль, согласилась я.
— И даже более того: это вряд ли мог быть кто-то старше двух, максимум трех сотен лет. Скорее всего, она вообще младше сотни.
— Почему? — Причин для такого ограничения я не видела.
— Ты забываешь об Охоте, — указал на мою оплошность мерфит. — Все, кто её пережил, более чем предвзяты к Охотникам, также как и те, кто родился вскоре после. А учитывая сроки жизни русалок, предвзяты, скорее всего, и те, кто родился в течение одного-двух столетий. Или, что вернее, у тех, кто Охоту пережил. Думаю, стоит искать среди внуков-правнуков переживших Охоту.
Это была интересная мысль, так что я задумалась, крутя её так и эдак. Мужчина не торопил. Но поделиться пришедшим в голову я не успела: где-то ударил, напоминая о скором комендантском часе, колокол.
Я заторопилась:
— Спасибо! Вы мне очень помогли!
— Надеюсь на это. Доброй ночи, Света!
Вернувшись в комнату после визита к Асавену и умывания, я тут же скользнула под одеяло, но ещё долго лежала без сна. То, что сказал мерфит, не шло из головы. Получалось, что, скорее всего, завести ребенка от Охотника мог только кто-то из совсем молодых на тот момент русалок. Ну, относительно молодых, конечно.
То, что в истории фигурировал Охотник, а не кто-то ещё из магически одаренных сомнений почти не вызывало — всем известно, что именно от таких союзов (вольных или невольных) у русалок чаще всего рождались люди. Конфликт поля, чтоб его. Об этом говорили и Освейн, и Асавен. Причем, Первый Лорд едва ли не напрямую сказал, что я — потомок кого-то из Охотников. Правда в контексте «будь осторожней с красным полем, твое может его принять и последствия тогда будут непредсказуемы». Но все равно.
Кстати, надо узнать насчет «невольных» союзов. Как бы это не было противно, но магический мир жесток, а Охотник вполне может изнасиловать пленную русалку. Наверняка подобное бывало, а значит были и слухи. Только как подвести к этому разговору Рию или Андре? О тете Лене и говорить нечего, хотя ей задать подобный вопрос для меня было бы проще всего. Но что-то при зрелом размышлении я все сильнее сомневалась в том, что крестная не знала или хотя бы не подозревала, кто был папиной матерью. Но со мной она этими догадками делиться не спешила, так что и я своими планами разыскать русалочью родню делиться не буду. Ещё запутает все, собьет со следа…
Глава 9
Алина
Целительский дар был чем-то невероятным, чем Алина не переставала восхищаться. И иногда задумываться о том же, о чем и Света — о предках. Как-то она даже спрашивала об этом у Маргариты Николаевны, но та только развела руками, уверив: в ближайшие четыре поколения все предки девушки были людьми, а дальше отследить уже было сложно. И тут же показала заклятье, позволяющее определить это. Свете оно не подходило — её-то предки людьми однозначно не были, так что и говорить о нем ей она не стала.
Учиться у Маргариты Николаевны было интересно, хотя временами и невероятно сложно: экс-директриса и основательница школ постоянно кому-то требовалась. В такие моменты Алина понимала Свету с Наташей, тоже временами жалующихся на занятость Илины Владимировны. Зато в те немногочисленные часы покоя, когда их никто не тревожил, долгожительница рассказывала столько всего интересного и полезного, так умела подать материал, что это искупало все её отлучки. Под настроение целительница могла рассказать что-нибудь о прожитых веках, встреченных людях и магически одаренных, виденных событиях. Она помнила Крах (о котором говорить не желала), основание Марианского, падение Римской Империи, Крестовые походы, открытие людьми давно известной магам Америки, Охоту, Великую французкую революцию, обе мировые войны… в общем, все сколько-нибудь значимые события мировой истории. Большинство, конечно, только в виде новостей — её всегда больше интересовало благополучие её народа — но в чем-то и она сама приняла участие. Особенно, когда дело не касалось войн, их как всякий целитель, Маргарита Николаевна терпеть не могла.
Но все же на один день спокойствия приходилось четыре дня идущих наперекосяк, с внезапными происшествиями, требующими непременного внимания экс-директрисы. И это раздражало неимоверно.
Так что на каждый следующий урок Алина собиралась, надеясь на лучшее, но будучи готова к тому, что нормально позаниматься им опять не дадут. Что регулярно и происходило. Так было и в первый день Соревнований. К чему она не была готова, так это к тому, что очередной форс-мажор, требующий внимания наставницы, случится с Фывом.