Русалки. В глубине
Шрифт:
Стоп! Что?! Воззрилась на отца:
— Папа? — Мне было сложно поверить, что он тоже знает о магическом мире. Я и с маминым-то знанием ещё не успела свыкнуться.
Но его явно интересовало другое:
— Он говорит правду? Ты действительно русалка?
— Да, — признала, отведя взгляд. Почему-то стало стыдно. Наверное, за то, что не сказала раньше.
Получив ответ, папа снова повернулся к хамелеону:
— А вы сами-то кто? Отговорку про «дальний родственник» можете опустить.
— Тритон, или русал, если вам так угодно, — ничуть не смутился Владимир Антарио. Но сбить
Вместо ответа папа как-то странно сложил пальцы и над его ладонью возник светлячок. Слабенький, маленький, но сам факт…
Огненная, так он маг?! Но как?! Как это возможно?! Как этого никто не понял?! Как, черт побери?! Его поле видели минимум четверо поисковиков, начиная с Илины Владимировны и тёти Лены и заканчивая отцом крестной и Анастасией, с ним взаимодействовали целители, та же Маргарита Николаевна, его видел дед, рядом с ним уже несколько месяцев как постоянно находилась охрана. И никто, совершенно никто не увидел магических способностей?! Каким чудом я удержала большинство рвущихся с языка слова, ограничившись коротким поминанием всуе покровительницы настоятеля.
Реакция прадеда была куда экспрессивней. Никогда не думала, что этот аристократ может так красочно ругаться матом. То, что это была именно непечатная лексика, догадаться было не сложно, пусть мужчина и перешёл на общемагический. Отдельные слова я в исполнении Освейна уже слышала, но тому вроде как можно, он-то по рождению простолюдин, тем более воин. Хотя, по сути, Владимир Антарио ведь тоже военный — хамелеоны-разведчики же таковыми считаются…
Пока градоправитель честил бестолковых поисковиков и охранников (эти слова я знала), поднесла свою ладонь к папиной и без всяких лишних жестов создала свой светлячок. Контраст оказался весьма значительным. Всё же, похоже, магически он очень слаб. Или толком не обучен.
— Какой у тебя уровень? — поинтересовалась, нечаянно затушив не только свой огонек, но и папин. Перехватить контроль оказалось проще простого: то ли из-за родства, то ли из-за несоизмеримости наших способностей.
Услышавший мой вопрос, член Совета Старших наконец прекратил делиться своими чувствами и языковыми познаниями с миром и замер в ожидании ответа.
— Что? — меня явно не поняли.
— Так. То есть ты не знаешь, что такое «уровень магии»? — удивилась я. Папа покачал головой. — Странно.
— Может, вы расскажете нам, что вообще знаете и как узнали? — снова включился в разговор прадед.
— Только в том случае, если вы ответите на мои вопросы, — поставил условие папа. — А ты, Свет, расскажешь, как узнала сама.
— Договорились, — кивнул градоправителей.
История, рассказанная папой, оказалась довольно необычной, хотя и относительно обыденной (либо кое-кто просто замолчал какие-то моменты, чтобы меня не пугать). И началась она, ещё когда папа учился в институте. Студентом он был весьма активным: занимался баскетболом и входил в институтскую команду, а потому ездил на разные соревнования. Это для меня новостью не было, как раз об этом мне не раз рассказывали и вроде даже фотки показывали. В одной из таких поездок он и познакомился с Антоном. Тот, видимо увидев синее поле, завел с ним разговор о магии и достаточно быстро выяснил, что собеседник в теме абсолютно не ориентируется. И тут бы ему память стереть и уйти, но этот вампир с чего-то решил новому знакомому помочь.
Когда я услышала расу папиного просветителя, остро захотелось увидеть реакцию тёти Лены, Илины Владимировны и особенно Василия Петровича, который вообще-то на вампирах специализируется. Думается мне, языковые таланты тут продемонстрировали бы все трое. И не удивлюсь, если ещё более впечатляющие, чем прадед.
В общем, Антон не только рассказал папе о магии, но и кое-чему его научил, а когда стало понятно, что как маг тот очень слаб, помог потенциалу раскрыться. «Магия крови», — поморщился на это Владимир Антарио. Некоторое время тогда ещё юноши достаточно плотно общались и лично (в основном на соревнованиях), и по переписке, но потом Антон на некоторое время пропал и снова появился буквально пару лет назад. Ему требовалась кое-какая помощь и папа, разумеется, её оказал.
— Какая именно? — хмуро поинтересовался градоправитель. Его обеспокоенность я разделяла. Мало ли во что мог этот вампир его втянуть.
— Коммерческая тайна, — отрезал папа.
— Пап, это серьезно. Мы должны знать, во что ты впутался, чтобы помочь.
— Да не нужно мне помогать! Всё у меня нормально. — Я продолжала серьезно на него смотреть, так что родитель всё же сознался: — Ну подумаешь, нужно было выступить посредником в паре сделок. Ничего противозаконного, поверь.
Ага, кроме того, что он как чиновник таким вообще-то заниматься не должен.
— И как же этот твой вампир объяснил необходимость посредничества? — я не разделяла его безмятежности в этом вопросе. — Боязнью солнечного света?
— Просто сказал, что иметь дело с вампиром его поставщик не хочет, — пожал плечами мой отец. Мне подобная формулировка о-очень не понравилась. Уж не с Охотниками ли он торговал?! — И вообще-то солнце ему вреда не причиняет.
— А его фамилию ты, — вкрадчиво начал прадед, как-то вдруг перескочив на более фамильярное обращение, — конечно же, не знаешь?
— Почему же? Он никогда её не скрывал. Антон Раймьер.
Я подавилась воздухом. Владимир Антарио снова выругался. Наиболее передовой в Совете графов был достаточно известной персоной. Кроме того, именно он вел торговлю с Подводным ветром, и, видимо, не с ним одним. Меня, кажется, даже представляли ему на Торжествах.
— Света? Всё в порядке?
— Он граф, пап, — обрисовала я малую часть проблемы. Пояснила, видя, что это ничего ему не сказало: — Высший вампир. Один из вампирских правителей.
— Может это ещё не он, — хмуро заметил прадед. И взмахнул рукой: — Этот?
Сотворенную иллюзию я в кои-то веки увидела, пусть и полупрозрачной: видимо, хамелеон воспользовался тем самым таинственным способом обхода моей способности. Или же просто был настолько сильнее, что его творения я видела. Образ молодого брюнета в парадном костюме соответствовал тому, как я его запомнила.
— Он, — подтвердил папа.
— Кстати говоря, ты иллюзию прозрачной или непрозрачной видишь?
— Непрозрачной.